Двое в океане
Шрифт:
— Это — чудо! Шаг в завтрашний день! Совершенно новое, неожиданное техническое воплощение старой идеи. Почти стопроцентная точность в определении направления, периода и высоты волны. Такого в США и в помине нет. Алина сказала мне, что этот прибор у вас уже больше года. Так почему вы его не патентуете! Не продаете за границу? Это же доллары! Хорошие доллары! Разве они вам не нужны?
Во время этой тирады борода американца свирепо топорщилась, глаза под густыми бровями горели, как угли, казалось, Клифф Марч, достигнув предела возмущения, вот-вот выйдет вон из лаборатории, хлопнув дверью.
Подперев подбородок руками, Алина смотрела на него немигающими глазами, и ее длинные
— А в самом деле, почему этот прибор не запатентован? — спросил Смолин.
Азан взглянула на него с удивлением.
— Как будто вы не знаете, Константин Юрьевич! Это же самоделка. Наши институтские умельцы сотворили. Всего один экземпляр. Даже в собственной стране не запатентовали. С патентованием у нас такая волынка, что лучше это время на новый прибор потратить.
Смолин отлично все это знал. Сколько эти самые умельцы создают у нас такого, чем мы могли бы гордиться, за что деньги получили бы немалые, в том числе в долларах, на самое большое в науке замахиваются, но порой не в силах одолеть глухую стену равнодушия, чиновническую тупость. Вот и Чайкин со своим спаркером хлебнет горя в полной мере, и уже хлебает. И помощь его, Смолина, вряд ли станет в этом случае гарантией успеха.
Клифф сел за стол и отпил из чашки. Чай он пил как вино — со вкусом, мелкими глотками, смакуя. При этом смешно, по-тараканьи шевелил кончиками усов.
Некоторое время все молчали.
— Я пока многое у вас не понимаю, — вернулся к взволновавшему его разговору американец. — Вот, например, сегодня я прочитал на стене объявление: будет лекция о тайнах Атлантиды. Почему именно Атлантиды? Какое отношение к ней имеет ваша экспедиция? Разве для вас нет других, более важных, научных тайн?
Крепышин взялся объяснить. На борту «Онеги» новый подводный обитаемый аппарат «Поиск». Он еще недостаточно испытан, а «Онега» как раз пройдет над подводными горами, которые представляют немалый интерес для геологов, изучены плохо. Ну и решено на одной из этих гор дать поработать «Поиску», пускай поплавает, а заодно посмотрит, что там на дне. А гора эта, по имени Элвин, как раз расположена в районе, где некоторые ученые предполагают присутствие свидетельств легендарной Атлантиды. Конечно же, если она в самом деле существовала и нас Платон не надул! Вот и решили попутно взглянуть на вершину Элвина. А вдруг?..
Клифф широко развел руками, демонстрируя полное непонимание:
— «Попутно»! «А вдруг»! Да разве можно в наше время работать в науке таким образом? Вы хотите в этом рейсе и наловить для биологов рыбок, и для геологов набрать образцов, и «попутно» открыть Атлантиду, а в заключение провести в нашей компании важнейший эксперимент, который никакого отношения не имеет ни к рыбкам, ни к Атлантиде. Не проще бы вам послать одно судно специально за рыбками, другое специально за тайнами Атлантиды?
Смолин видел, как все больше каменело лицо Крепышина.
— Да! Да! Конечно, проще! — вдруг резко, почти враждебно выпалил он. — Вы, мистер Марч, вроде бы нас поучаете, но в данном случае ничего нового нам не сказали. Все это мы давно знаем сами. Но что прикажете делать, если в результате прежде всего политики США нам все труднее и труднее работать в Мировом океане! Нас облетывают ваши самолеты, пересекают нам курс ваши корабли, под давлением ваших политиков многие капиталистические страны перестали давать разрешение на заходы советских научных судов. А судам нужно топливо, вода, продукты. Что нам прикажете делать в этих условиях? Конечно, было бы проще посылать в такие рейсы суда небольшие, чтобы это были не Ноевы ковчеги, как «Онега», где каждой твари по паре, а целенаправленные экспедиции на небольших недорогих в эксплуатации судах — поработали месяц в океане, зашли в ближайший порт, подзаправились там, передохнули, и снова в океан. У вас так и делают. У вас повсюду военные базы, многие правительства вами куплены с потрохами. Вам можно выбирать. У нас же выбора нет. Мы не можем поступать так, как подешевле! Мировая конфронтация! Обложены со всех сторон. А наукой заниматься надо. Вот и запихиваем в каюты «Онеги» тех, кто хотя бы попутно что-то может сделать для науки. Вы нас до этого довели. А значит, и всю мировую науку. Вы!
Клифф молчал. Склонив голову над столом, он медленно размешивал ложечкой сахар в чашке. Вдруг тихо и как будто печально произнес:
— Лично я, мистер Крепышин, вас до этого не доводил. Мои коллеги тоже. Довели те, кто правит миром. Мы с вами тут ни при чем. — Помедлив, продолжал: — И все же, мне думается, в любых условиях нужно искать наиболее оптимальные варианты приложения сил и средств. Но это уже ваше дело! И я жалею, что затеял такой неприятный для вас разговор.
— Не жалейте! В конечном счете вы правы, — возразил Крепышин. — Оптимальные варианты надо искать во всем. В науке, в политике, в жизни!
Он вдруг улыбнулся, широко, во всю свою круглую физиономию, демонстративно дружески, как бы стремясь простодушной улыбкой снять возникшее напряжение.
— Разве то, что мы сейчас с вами, Клифф, сидим в одной компании, да еще в обществе такой милой хозяйки и пьем такой хороший чай — не оптимальный вариант? И вы правы, не нужны нам тайны какой-то Атлантиды. — Он сделал легкий поклон в сторону хозяйки. — Не Атлантида, а Алина — вот наша тайна! Еще совсем неразгаданная!
Клифф позволил себе коротко улыбнуться:
— В этом я согласен с вами без всяких оговорок!
Крепышин потянулся за чайником, снова наполнил себе чашку.
— Вот и отлично! Вот и о’кэй! — скользнул плутовским взглядом по лицам Алины и Смолина. — Как говорил Остап Бендер, погода благоприятствовала любви.
— Кто такой Остап Бендер? — насторожился Клифф и потянулся к лежащему наготове блокноту.
Крепышин густо рассмеялся, и что-то покровительственное было в этом смехе.
— Не все сразу, Клифф! Не все сразу! Если вы всерьез хотите нас изучать, то когда-нибудь обязательно познакомитесь и с Остапом Бендером. И поймете, кто он такой. И почему о нем мы часто вспоминаем. Но до этого вам, Клифф, придется сделать еще много-много записей в своем блокноте и съесть еще много-много тарелок борща.
Смолин и Алина в полемике не участвовали. Алина, тревожно вскинув брови, пыталась вникнуть в суть торопливого и взбудораженного эмоциями разговора, по-видимому, быструю английскую речь понимала с трудом, временами на ее лице мелькала тень огорчения, когда ей казалось, что Крепышин слишком уж нажимает на американца, что тон его недопустимо враждебен, однако к концу спора стало ясно: все завершается миром, и в глазах Алины проступил веселый проблеск.
Смолин следил за этой дискуссией с любопытством. То, что говорил Марч, для Смолина не было новостью: все эти проблемы «Ноева ковчега» ему же известны. А вот Крепышин его удивил. Ну, прямо-таки политический трибун, глаза сверкали праведным огнем, голос клокотал от убежденности. Неужели это Крепышин, человек поверхностный, достаточно однозначный? Смолин был убежден, что ученого секретаря интересует не наука, а быстротечная наша жизнь, и разумеется, наиболее привлекательные ее стороны, которыми надо воспользоваться полной мерой. Таких молодых и деятельных Смолин встречал немало, они работают не на науку, а наука на них. И вдруг такой спич!