Двое. После
Шрифт:
Его палец гладит мою шею. Осторожно, совсем как тогда, в больнице.
— У тебя пульс зашкаливает.
Я с трудом проглатываю онемение и сухость. Пожалуйста, не теряйся, малыш. Даже когда он так близко.
— Это от обиды, что ты мне не веришь.
— Я поверил, Таисия. Врать ты, к счастью, так и не научилась.
Если бы смогла — счастливо улыбнулась. Но я не могу, потому что он стоит слишком близко, потому что смотрит так, как умеет смотреть, и потому что жар его тела, как и всегда, передался мне. Грудь ноет, внизу живота тянет
— Меня ждут… — Имя Антона назвать вслух не могу — слишком слабая. — Вдруг начнут искать.
Булат прячет руку в карман, отступает. Я мгновенно начинаю тосковать по его прикосновению, даже слабовольно накрываю рукой шею, чтобы удержать ускользающее тепло.
— Диляра очень красивая, — для чего-то говорю, перед тем как вцепиться в дверную ручку.
Булат не кивает и не улыбается.
— Красивое платье, Таисия. Повеселись.
12
— Я тебя потерял, Тай, — Антон привычным жестом касается моей поясницы и вглядывается в лицо. — В фойе не нашел.
Опусти я взгляд себе на запястья — наверняка увидела бы, как кровь яростно пульсирует в венах. Не нужно было сразу выходить в зал. Нужно было дать себе время отдышаться, успокоиться, чтобы сейчас не прятать глаза. Прошлое вышло из темноты, стало слишком ярким, слишком осязаемым и покушается настоящее.
— Я немного заблудилась… — бормочу, глядя на безупречные лацканы его пиджака. — Извини.
Антон притягивает меня к себе и ласково целует в висок, чем усугубляет растущие во мне угрызения совести. Ложь никогда мне не давалась легко, но разве можно сказать правду? Как признаться, что с Булатом, с которым знакома его семья, и с которым он играет в покер, в прошлом меня связывали сомнительные отношения, и что я была без оглядки в него влюблена? Поэтому я и чувствую себя неудобно здесь: Антон и его семья ничего не подозревают, не ощущают обмана. Они и понятия не имеют, что нити, связывающие меня с прошлым, не до конца оборваны, не знают, как они болят. Улыбаются мне, принимая за свою, даже позволяют себе плохо высказываться о Булате, не догадываясь, что я всегда буду на его стороне.
— Я Илью встретил, — энергичный голос Антона прорывается в череду моих мыслей. — Помнишь, в «Самолете» его видели?
Я мотаю головой и невольно тру шею, в том месте, где Булат ее касался. Хочется посмотреться в зеркало, чтобы убедиться, что на коже не осталось его отпечатков. Они все еще осязаемы, а кровь под ними все еще бурлит.
— На мерсе-купе красном, не помнишь? Он совладелец клуба и резидент. Сэты у него, кстати, чумовые. В субботу нас к себе приглашал — у них тематическая вечеринка. Ты же как раз отдыхать будешь?
Мне с трудом удается продираться к смыслу сказанных им слов — шея пылает, а еще я вижу Диляру. Она стоит с бокалом шампанского в руке, безупречная от волос до кончиков эффектных глянцевых туфель, и все с тем же выдержанным достоинством крутит головой по сторонам. Явно ищет Булата. Она тоже понятия не имеет, что каких-то несколько минут он стоял ко мне куда ближе, чем позволительно старым друзьям, что его голос был хриплым, и что моя кожа горела. Диляра тоже не знает обо мне ничего.
— В эту субботу я работаю — поменялась сменами, чтобы иметь возможность сюда прийти.
— Может уволишься? — Черное платье Диляры покидает поле моего зрения, потому что Антон разворачивает меня к себе. — Сколько ты там получаешь? Полтинник? Я буду тебе его давать.
Вопреки столь горьковатой иронии, сейчас мне хочется улыбнуться. Антон предлагает мне деньги, чтобы я не работала. Я даже ничего не прошу — он сам, вот только как раньше мне уже не надо. Эффектные постановочные снимки в инстаграме, мечты о красивых платьях — все это осталось за пределами прошлого.
— Мне нравится работать в «Холмах». Я не хочу увольняться. Сходишь без меня, ладно? Обещаю, что не обижусь.
Антон качаает головой и улыбается — дескать, какая же ты упрямая, затем трогает бретельку моего платья и, просунув под нее палец, поглаживает кожу.
— Наряд тебе очень идет.
Я вспыхиваю до корней волос, потому что в этот момент вижу Булата. Он смотрит на нас поверх плеча коренастого собеседника.
Впервые рука Антона мне мешает, нервирует, ее хочется сбросить. Он мой парень и это неправильно, но сейчас я ничего не могу поделать — так чувствую. Сегодня «До» с легкостью победило «После».
— Котенок, давай к Илюхе ненадолго подойдем. Перетру кое-что, а потом можно будет домой поехать.
Я поворачиваюсь так, чтобы больше не встречаться с Булатом глазами.
— Так быстро? На тебя не похоже.
— Мы со всеми поздоровались, Булата поздравили, выпить я не могу. Что еще здесь делать?
Уйти сейчас действительно будет лучше для всех, но это не отменяет секундную вспышку протеста. Здесь остается он.
— Да, конечно. Давай поедем.
Полчаса уходит на то, чтобы попрощаться со знакомыми Антона и его родителями. Ангелина Викторовна приглашает нас на ужин в свой загородный дом, но для себя я решаю, что найду предлог его пропустить. Сегодня я поняла, что пока не готова сближаться с семьей Антона, и не только потому что его мать мне не нравится. Просто это как-то преждевременно и неправильно.
— Булату давай тоже скажем «пока», — огибая разбросанные по залу компании, Антон утягивает меня за собой. — Я тебе говорил, как у них на игре продулся?
Я машинально вскидываю глаза. Он проиграл? Поэтому был расстроен?
Но Антон выглядит расслабленным, даже посмеивается:
— У них уровень другой, я говорил. Зато с ними интересно. Ты сидишь потеешь — такие бабки на кону — а они все спокойные как удавы.
Я вспоминаю игровую комнату у Булата в квартире и жесткие лица сидящих, и следующие слова вылетают сами собой: