Дворянская любовь
Шрифт:
– А вы знаете, какой архитектор строил этот собор? – услышал он чей-то голос в смартфоне.
– Нет, не знаю.
– Его построили по проекту Андрея Никифоровича Воронихина. Он из бывших крепостных помещика Строганова. По слухам он являлся незаконно рождённым сыном помещика, который дал ему вольную и помог получить профессиональное образование.
Затем тот же голос попросил показать дорогу, чем она укреплена. В этом месте дорога была уложена какими-то плитками шестигранной формы. Леонид навёл видео камеру смартфона на дорогу.
– Это не плитка,
– С кем я говорю? – спросил Леонид.
– Разрешите представиться, я профессор истории Петербургского университета Иванов. Этими деревянными шашками должен быть уложен отрезок Невского проспекта – от Адмиралтейства до Фонтанки, что обеспечило здесь мягкую и бесшумную езду в каретах.
Игнатьев увидел приближающуюся к нему группу людей и сказал: «Извините, идут прохожие, смартфон я убираю».
––
Со своими друзьями по несчастью, Петром и Ксенией Соловьёвыми, Леонид Игнатьев сближался с каждым днём. Эти люди нравились ему всё больше, по мере того, как он их узнавал. Петру удалось устроиться в гражданский суд писарем к помощнику председателя надворного суда.
Ни каких современных развлечений в то время (в 1830 году) не было: ни телевизора, ни радио, ни кино. По вечерам приходилось коротать время, сидя на кухне, щёлкать семечки, разные орехи и разговаривать. Можно, конечно, сходить в театр, но пока Леониду было не до этого. Он боялся на длительное время отлучаться из квартиры. Боялся за сохранность золота. В один из вечеров, он поинтересовался у Петра, чем он занимается в суде.
– Я переписываю понятным почерком то, что мне диктуют, – объяснял он. – У меня хороший почерк. А диктует мне помощник председателя суда.
– Чем ваш суд занимается, кого судят?
– Наш суд «надворный». Он состоит из верхнего и нижнего надворного суда, рассматривает дела чиновников и разночинцев.
– Почему тебе такую маленькую зарплату назначили, пятнадцать рублей в месяц? – с возмущением спросил Лёня. – На эти деньги прожить в столице очень трудно. Здесь цены выше, чем в других городах.
– Сказали, что, если стану усердно трудиться, то будут жалование прибавлять, – ответил Пётр, а Ксения дополнила его слова:
– Мой папенька за службу священника получает жалование в сто шестьдесят рублей в год. А в месяц получится тринадцать рублей. Мы с Петей будем тратить деньги очень бережно, и родители обещают нам помочь.
– И я вам помогу, – сказал Игнатьев, – можете на меня рассчитывать.
– Да как же так, вы же разоритесь, если будете так деньгами сорить, – всплеснула руками девушка.
– Вы мне потом тоже не дадите с голоду умереть, если я разорюсь, – в шутку сказал Леонид.
Ксения с испугом посмотрела на собеседника:
– Не приведи Бог, такого несчастья. Конечно, мы вас не оставим в беде, – пообещала она.
Затем Ксения рассказала, как познакомились они с Петей. Она вела уроки в церковной школе, в родном селе, а Петя у неё был учеником. Они полюбили друг друга, но родители были против её замужества. «Поэтому мы уехали в Петербург и здесь обвенчались».
– Главным препятствием в нашей женитьбе была моя маменька. Она не хотела, чтобы я вышла замуж за парня из бедной семьи сапожника. К тому же, нельзя младшей сестре выходить замуж раньше, чем старшая сестра, – пояснила Ксения. – В письме матушка мне написала, что хочет приехать ко мне в Петербург на заработки. Спрашивает вашего разрешения остановиться у вас. Она хотела бы устроиться к вам прачкой.
– Пусть приезжает, – согласился Лёня, – места у нас хватает. Посмотрю на её здоровье и, что она может делать. А бельё мы отдаём стирать в прачечную.
В этот момент Ксюша побледнела и пожаловалась: «Меня вдруг затошнило». Она вся сжалась и пошла в уборную. Петя и Лёня сидели в недоумении. Кушали все одно и то же, но их не тошнит.
– Бывает, что беременных тошнит, – сделал предположение Петя.
– Ты у меня снял с языка эту мысль, – согласился Лёня.
Вскоре пришла из уборной Ксюша, вся помятая и измученная.
– Ну, как? Тебя вытошнило? – спросил Петя. Она мотнула головой, в подтверждение, и пошла в свою комнату.
Парни ещё долго сидели на кухне и обсуждали эту новость. Игнатьеву эти молодожёны стали близкими, как родственники. Ему хотелось им признаться, что он появился из будущего, а не приехал из Ярославля. Но при очередной связи с лабораторией, ему очень не советовали это делать. Игнатьев попытался себя поставить на место Пети и Ксюши. Возможно, они сойдут с ума, если им показать смартфоны в действии, а спокойно к этому они вряд ли отнесутся.
Он очень боялся за сохранность своих чемоданов, даже спал всегда в кабинете на диване, при запертых дверях на внутренний засов. Ему советовали товарищи из лаборатории положить в банк часть золота, и ещё съездить в Ярославль и оставить там свой след. Иначе в полиции могут сделать запрос о его месте рождения. Если такой повод появиться. В Ярославле надо внести деньги в какое-нибудь предприятие или акционерное общество. И Леонид решил завтра же сходить в банк, а потом поехать в Ярославль.
В Петербурге было несколько банков. Петя посоветовал Игнатьеву положить деньги в купеческий банк. А в дворянский банк класть деньги нельзя. Там их уже не вернут, поскольку этот банк постоянно в убытке. Дворяне берут кредиты и не возвращают. О золоте Леонид ему не сказал, а поведал о двухстах тысячах рублей. Якобы, их он получил за проданное имение умерших родителей и за мукомольный цех.
Вечером, когда пришёл с работы Петя, Леонид рассказал ему о своём посещении банка и показал вексель с печатью о вкладе. Он безучастно прочитал документ и спросил:
– Как вела себя Ксения? Еду готовила?
– Да, но ей нездоровится. И сейчас она в своей комнате, – ответил Лёня. Он почувствовал какое-то недоверие со стороны Петра. Возможно, он ревновал жену к нему. Ведь пока он на работе всё могло случиться. На кухне сидели два работника: Прошка и Федька. Фёдора приняли на работу вчера, таскать и выносить воду, так как Прохор один не справлялся.