Дворянская семья. Культура общения. Русское столичное дворянство первой половины XIX века
Шрифт:
Наряду с домашними спектаклями в дворянских семьях любили ставить так называемые «живые картины». Для них выбирали религиозные, мифологические, исторические, литературные, сказочные сюжеты, хорошо известные всем присутствовавшим. Матери семейств получали возможность блеснуть красотой и актерским талантом, но вот незамужние девушки остерегались привлекать к себе слишком много внимания и потому участвовали в живых картинах и спектаклях неохотно.
Во время войны с Наполеоном дворяне старались отказаться от французского языка, культуры – касалось это и постановок «живых картин» с французской тематикой. Французские спектакли в «частных домах» возобновились лишь после изгнания неприятеля из России: возврату к этой развлекательной практике содействовал лично М. И. Кутузов. Желая сделать подарок своей жене и зная, как это «устроить», фельдмаршал зимой 1813 года во время похода по Германии просил у императора разрешения возобновить постановку французских пьес в Санкт-Петербурге. Государь не мог отказать спасителю Отечества. 19
276
Ивченко Л. Л. Повседневная жизнь русского офицера эпохи 1812 года. М.: Молодая гвардия, 2008. С. 183.
А. О. Смирнова-Россет рассказала об одной такой постановке: делали живые картины на тему «Урок музыки в Торбюри». Граф Гаген, секретарь прусского посольства, изображал игру на виолончели; Александра Осиповна в широких рукавах с кружевами, в длинных локонах и нарумяненная сидела, облокотясь, и слушала; стол был накрыт ковром. Ее тетка Татищева одевала Софью Урусову и забыла ее нарумянить, поэтому той пришлось закрывать лицо нотами. Медем подошел и сказал: «О, любезная Розалия!»; Потоцкий издали протягивал руки черноокой красавице. Публике так понравилось, что артистов заставили повторить картину. Потом была картина графини Завадовской «Мать Гракхов»: сама графиня лежала на кушетке, дети (сыновья Сенявины) стояли у нее за спиной. Эту картину повторяли три раза: «Она так была хороша и в ней было столько спокойной грации, что все остолбенели» [277] .
277
Смирнова-Россет А. О. Воспоминания. Письма / Сост., вступ. ст. и примеч. Ю. Н. Лубченкова. М.: Правда, 1990. С. 124.
Во время так называемого «Сюрприза» на обеде в честь графа А. С. Строганова (президента Императорской академии художеств) его родные и друзья устроили для него целую выставку из «живых картин», восхваляющих его заслуги и таланты: «Зал был превращен в настоящий Храм искусств. На двух больших платформах была сооружена очень красивая колоннада наподобие открытой галереи. В арках галереи стояли те самые молодые артисты, окруженные атрибутикой всех видов искусств. Костюмы артистов были превосходны. Все это производило грандиозное впечатление. Молодыми артистами были дети Строгановых и Апраксиных. У каждой из арок галереи, у колонн, спереди и в глубине, были размещены плакаты, на которых было написано, какой из видов искусств артистом в этой арке представлен». В первой арке Владимир Апраксин будто проектировал Храм Искусств. Мадемуазель Адель Строганова находилась во второй арке – она представляла искусство чеканки и литья медалей. Далее Наталья Апраксина представляла Скульптуру и делала вид, что обрабатывает кусок мрамора. В четвертой арке Натальей Строгановой был представлен Рисунок. В пятой арке мадемуазель Апраксина держала в руках гравюру. В шестой арке – Живопись, воплощенная Елизаветой Строгановой. В глубине зала – Александр Строганов со своим гувернером. Вокруг них была установлена большая картинная рама. Они изображали, как Рубенс пишет портрет сына, бросая восхищенный взгляд на него. Каждая картина сопровождалась соответствующими стихами. У входа в зал написано было следующее стихотворение:
Бессмертные шедевры, что восхищают нас и нами так любимы, Сотворены достойно и в будущее смотрят. И тот единственный, что всех объединяет, Сам есть Шедевр! [278]Подобные домашние развлечения позволяли членам семьи реализовать свои таланты, сделать жизнь разнообразнее, отвлечься от тягот по службе, забот о хозяйстве или мыслей на политические темы. И конечно же, помогали объединить членов семьи за одним делом, создать и поддерживать семейные традиции.
278
НИОР РГБ. Ф. 64. Вяземы. К. 115. Д. 60. (Пер. с фр. М. Власовой.)
П. И. Сумароков, несколько идеализируя прошлое, писал, что люди в начале XIX века «не дружились с целым городом, составляли общества из десятка коротких домов, не затруднялись что сказать, о чем спросить, и язык был поверенным сердца, поочередно посещали друг друга, старушки засядут в ломбер, памфил, по гривне; показалось лото – гремели мелкие монеты, кричали амбо, терноры, кватерно, спорили, уличали, что не так поставлены номера. Старики сражались в тафлеи, в пикет [279] , или особо рассуждали. Барышни в другой комнате забавлялись в фанты: ох, болит, сижу посижу, весь туалет; – громкий смех не перемежался» [280] .
279
Ломбер, памфил и пикет – карточные игры, тафлеи – игра на шахматной доске в кости или разновидность шашек.
280
Цит. по: Москва – Петербург: pro et contra / Сост., вступ. ст., коммент. библиогр. К. Г. Исупова. СПб.: РХТИ, 2000. С. 152.
Если в доме собиралось много молодежи, то для нее устраивались принятые для веселого времяпрепровождения игры. Были популярны и русские, и иностранные, например:
«Письменные вопросы и ответы» – пишутся вопросы, бумажки перемешиваются и на них пишутся ответы. Затем секретарь к общему веселью их зачитывает.
«Двойная декламация» – одна девушка сидит на коленях у другой, на последней покрывало, скрывающее все, кроме рук, и читает стихи; другая же всячески ей мешает своими жестами – то угрожая, то делая подарки, простирает руки и делает все, чтобы развеселить общество. Игра заканчивается, когда читающая стихи рассмеется и прекратит чтение.
«Двусмысленное слово» – один человек удаляется из комнаты, в то время как оставшиеся придумывают какое-нибудь слово, а затем по очереди объясняют его значение вернувшемуся. Когда он угадает загаданное слово, то меняется местами с тем, кто наиболее доходчиво его объяснил.
«Игра в тарелки» – вначале играющим раздаются имена (часто еврейские – Шмуль, Ицик и другие), потом один из игроков выходит в центр, ставит тарелку ребром, заставляет ее вертеться, а затем называет одно из имен. Тот, чье имя прозвучало, должен продолжить движение тарелки и назвать имя следующего игрока. На ком тарелка остановится, тот платит фант или что-либо другое по условию.
«Визави» – часть общества удаляется, а оставшиеся в комнате выбирают себе из первой группы, кого представлять. Из первой группы по одному проходят в комнату и пытаются угадать, кто выбрал его. Угадав, становятся за стул избравшего, если нет, то удаляются для повторной попытки [281] .
«Туалет» – игроки называются разными предметами, ведущий называет их, а потом, по команде распорядителя «Весь туалет!», играющие должны повскакивать со своих мест и поменять их, а кто окажется без места – с того берут штраф. (На одном из вечеров в Николаевском дворце распорядителем игры был сам Николай I, а С. М. Загоскин занял стул прежде императрицы, но был за то только поощрен императором [282] .)
281
Вступление молодой девицы в свет, или Наставление, как должна поступать молодая девица при визитах, обедах и ужинах, в театре, концертах и собраниях / Пер. с нем. Баронессы Юлии Фон Икскюль. СПб., 1853. С. 68–75.
282
Загоскин С. М. Воспоминания // Исторический вестник. 1900. Т. 79 № 1. С. 70.
В игре «сижу-посижу» девушка с завязанными глазами ходит в кругу подружек и приговаривает: «Братцы, сестрицы! Примите меня. Братцы, сестрицы! Возьмите меня». Девушки отвечают ей: «Иди по нас». Девушка подходит и садится к кому-нибудь на колени, приговаривая: «Сижу-посижу». У кого она сидит, тот должен молчать. Остальные ее спрашивают: «У кого?» Если девушка отгадает это лицо, то ему передается обязанность ведущего.
Эти и подобные игры были распространены и у простого народа. Но не считалось зазорным, как видим, и дворянам играть в них. В этом просматривается единство культурной среды. Обучаться играм могли и в деревнях у крестьян, и от гостей дворянских детей.
Были также популярны шарады, весьма схожие с «живыми картинами»: когда одни участники изображали отдельные слоги загаданного слова, а другие пытались догадаться, что было зашифровано. Подобным образом разыгрывались также загадки, каламбуры, логогрифы [283] , омонимы, анаграммы, романсы.
Вне дома, на открытом воздухе, была очень популярной игра в свайку: на землю выкладывали железную ось и метали кольца, стараясь попасть в самую середину, на толстый гвоздь – свайку. Также с увлечением играли в горелки (обычно с крепостными девушками) – как Алексей из знаменитой пушкинской «Барышни-крестьянки». Такая практика совместных игр дворянства и крестьян несколько сокращала культурный разрыв между сословиями. Игры дозволяли легкий флирт, позволяли молодежи весело провести время в приятном несерьезном общении и лучше узнать друг друга.
283
Логогриф – «род шарады, для решения которой надо отыскать загаданное слово и образовать от него новые слова путем перестановки или выбрасывания отдельных слогов или букв» (Малый академический словарь).