Дворянская семья. Культура общения. Русское столичное дворянство первой половины XIX века
Шрифт:
3. Рождение семьи
Поскольку наша цель – изучить общение в семье, пришло время обратиться непосредственно к тому, каким образом эта семья создавалась, то есть как осуществлялись в дворянской среде сватовство, помолвка и бракосочетание в первой половине XIX века. По закону запрещалось вступать в брак: «1. попечителю с находящеюся под его попечительством малолетнею, до совершения ей двадцатипятилетнего возраста; 2. отцу и брату попечителя с находящеюся под попечительством сего последнего малолетнею; 3. мужу с дочерью разведенной с ним жены, которая по разводе родила ее от другого мужа; 4. вдове во время установленного траура по умершем супруге, а в случае беременности, до разрешения от беременности; 5. рабам (sic) со вдовами умерших господ своих», а также людям, находящимся в близком родстве [108] . Дворянкам позволялось выходить замуж с 17 лет. Венчанию предшествовало обручение невесты и жениха по обрядам православной церкви.
108
Васильев И. В. Фемида, или Начертание прав, преимуществ и обязанностей женского пола в России на основании существующих законов. М.: Унив. тип., 1827. С. 16–18.
Найти супруга или
В повести «Rendez-vous» Л. В. Брант дает следующее описание свахи: «Аграфена Ивановна не принадлежала к числу тех простолюдинок, устроительниц супружеского счастья, которых в наших романах и водевилях обыкновенно выводят на сцену под именем Савишн или Кузьминишн, в телогрейках и с головою, повязанной платком. Аграфена Ивановна занимала почетное место в особом разряде свах высшего полета. На ней была богатая шляпка и дорогая шаль; ее шелковое платье и все принадлежности ее наряда, не без вкуса и не без претензий, доказывали, что, посвятив себя неутомимым хлопотам к коммерческому составлению брачных союзов, сама она отнюдь не чуждалась желанию нравиться» [109] .
109
Брант Л. В. Rendez-vous // Библиотека для чтения. 1850. Т. 99. Ч. 2. С. 296.
Порой наличие пожилых родственниц в дворянской семье делало вмешательство свах излишним. Среди знатных фамилий аристократов также очень редко прибегали к услугам профессиональной свахи. Эту роль выполняли старшая родственница, отец жениха [110] либо друг жениха [111] . В. П. Бурнашев говорил, что графиня Татьяна Ивановна Хвостова очень любила обустраивать свадьбы своих дальних бедных родственников, а кумушки и приживалки, которые наполняли ее старинный гостеприимный дом и которых она выдавала замуж, называли ее добрейшей «графинюшкой». На этих свадьбах она была посаженой матерью [112] . Александр Васильевич Мещерский рассказывал, что старушка-княгиня Вяземская, любившая устраивать судьбу молодых людей, хотела и его самого женить на графине Лидии Арсеньевне Закревской, но ей это не удалось [113] . А в «Семействе Холмских» Д. Н. Бегичева неожиданная для героя помолвка была следствием глупости бабушки, которая думала, что все прежние обычаи остались в том же виде и положении, как было в ее время. Поняв слова внука, что девушка ему не противна, в том смысле, что он желает жениться, бабушка стала сватать, не спросив его [114] .
110
Дмитриев М. А. Главы из воспоминаний моей жизни / Подг. текста и примеч. К. Г. Боленко, Е. Э. Ляминой и Т. Ф. Нешумовой. Вступ. ст. К. Г. Боленко и Е. Э. Ляминой. М.: Новое литературное обозрение, 1998. С. 170.
111
Комаровский Е. Ф. Записки графа Е. Ф. Комаровского. М.: Тов-во рус. художников, 1990. С. 73.
112
Бурнашев В. П. Наши чудодеи. Летопись чудачеств и эксцентричностей всякого рода. СПб., 1875. С. 21–22.
113
Мещерский А. В. Из моей старины // Русский архив. 1901. Т. 1. № 3. С. 475.
114
Бегичев Д. Н. Семейство Холмских. Ч. IV. С. 249.
Обряд сватовства и свадьба были длительным ритуальным действом, характер которого постоянно менялся в различные десятилетия. В Москве неизменной оставалась только благочестивая традиция перед началом сватовства служить молебны Иверской Богоматери.
В начале XIX века в дворянском быту появилась тенденция сближения с народными обычаями. Традиции предков были романтически переосмыслены и возродились в специфически измененной форме. Д. Н. Бегичев приводит пример сватовства по старинным обычаям: следовало «помолившись перед образом и отвесив ему низкий поклон, произнесть вот такую речь: здравствуй, любезный сосед, я пришел к тебе не пир пировать, не рожь торговать, а думу крепкую думать. У тебя есть товар, а у меня есть купец. Соблаговоли принять вот этого сынишка моего Сережу к себе в зятья» [115] . Это свидетельствует о том, что дворянство, отдалившись во многом от крестьянства и купечества, все же сохраняло в быту некоторые фольклорные формулы. Впрочем, употребление таких специфичных оборотов вовсе не было повсеместным.
115
Бегичев Д. Н. Быт русского дворянина // Москвитянин. 1855. № 15, 16. С. 53.
Во время помолвки жених обычно приезжал со своими старшими родственниками, которые и делали официальное предложение. Прежде всего следовало предварительно убедиться, что девушка и вся ее семья охотно породнятся с семьей молодого человека, а затем узнать о приданом. Здесь случались неприятные казусы. У Александра Сергеевича Пушкина было несколько неприятных разговоров с дедом своей невесты, Афанасием Николаевичем Гончаровым, который безуспешно пытался осчастливить жениха 48 тысячами долга в приданое. Часть его нижегородского имения, в селе Катунки Балахинского района, оценивалась в 120 000 рублей, но в Опекунском совете на нем числилось 168 000 долгу. Поэт не дал себя обмануть, но был вынужден заложить нижегородскую деревню Кистенево и отдать Гончаровым 11 000 рублей на приданое невесте, а затем еще тысячу Наталье Николаевне на карету [116] .
116
Филин М. Д. Люди императорской России. М.: НПК «Интелвак», 2000. С. 70–79.
Итак, сватовство состояло обычно в беседе с родителями, причем обращаться нужно было к отцу невесты [117] . Если же известно было, что супруги придерживаются разных взглядов и муж считается с мнением жены, то жених мог сначала поговорить с тем, кто представлял наибольший авторитет в доме. Например, так поступил герой романа С. О. Бурачка «Герои нашего времени» князь Борис. Обращаясь к княгине Анне Васильевне, он произнес: «Осчастливьте меня родством с вашим семейством: я люблю вашу дочь, и только с нею, только с вами, могу найти блаженство, на которое утратил право и всякую надежду» [118] .
117
Что сохранялось и впредь: Жизнь в свете, дома и при дворе. СПб., 1890. С. 97.
118
Бурачок С. О. Указ. соч. С. 81.
После полученного от родителей предварительного согласия в залу приглашалась невеста, у которой спрашивали, согласна ли она выйти замуж. Заранее объясняться с девушкой считалось нарушением приличий. Однако уже начиная с 1770-х годов молодой человек предварительно беседовал с девушкой на балу или в каком-нибудь общественном собрании [119] . Таким образом он заранее узнавал мнение девушки (например, Чадский в «Семействе Холмских» сделал предложение Софье на балу во время полонеза) [120] .
119
Сушкова Е. А. Указ. соч. С. 138.
120
Бегичев Д. Н. Семейство Холмских. Ч. II. С. 143–144.
Дворяне также не забывали о православных обычаях: в момент сговора молодых благословляли иконами Иисуса Христа и Богоматери. Затем эти иконы передавались молодоженам. В 1823 году сироту княжну Марию Дмитриевну Голицыну опекуны С. С. Апраксин и М. П. Голицын «сговорили» за князя А. И. Ухтомского «с благословением Святых образов, в начале святые образа: первый Спасителя, вторый Иверския Божия матери». И выделили приданого на 120 610 рублей 71 копейку, что и значится в Рядной записи [121] . Внучку Елизавету Петровну Давыдову граф В. Г. Орлов сговорил за князя Юрия Алексеевича Долгорукого и благословил их Святыми образами Спасителя, Казанской Божьей Матери и святых князя Владимира, Елизаветы, Петра Афонского и Наталии (то есть святых покровителей его – Владимира, ее отца – Петра, матери – Натальи и невесты – Елизаветы) [122] .
121
НИОР РГБ. Ф. 64. Вяземы. П. 6. Д. 5.
122
НИОР РГБ. Ф. 219. Орловы-Давыдовы. К. 3. Д. 37. Л. 1.
В XIX веке девушки очень стремились выйти замуж, потому что от «партии» зависело ее место в обществе, ее женская «карьера». Можно сказать, что сам семейный уклад зарождал и укреплял в умах девушек это желание. С детства дворянским дочерям внушалась мысль о замужестве как о центральном событии в жизни женщины. Из двух основных потенциальных способов существования дворянки в обществе – выйти замуж или остаться девицей (в миру или в монастыре) – общественное мнение неизменно отдавало предпочтение первому [123] . На страницах «Семейства Холмских» Д. Н. Бегичев спорит с этой установкой, вкладывая в уста своей молодой героини высказывания в пользу незамужней жизни. Насмотревшись на неудачные браки своих сестер и знакомых, Софья не желает повторять их судьбу. В целом автор не отвергает идею реализации женщины именно в браке (как жены, матери, хозяйки, воспитательницы детей и помощницы мужа во всех его делах). Но при этом Бегичев не осуждает и женщину (в лице своей героини Свияжской), решившуюся на безбрачное, независимое состояние. Роман заканчивается описанием идиллической картины счастья совершенных, по мнению автора, героев, воплотивших идеалы христианства [124] .
123
Белова А. В. «Четыре возраста женщины»: повседневная жизнь русской провинциальной дворянки XVIII – середины XIX в. СПб.: Алетейя, 2010. С. 293.
124
Бегичев Д. Н. Семейство Холмских. В третьей части автор приводит метод Франклина, который помогает героям стать совершеннее: каждый вечер давать самому себе отчет в своих пороках и прегрешениях, сделанных за день, занося их в специальную таблицу, тем самым удерживая себя от подобных ошибок в будущем. Также он приводит правила Франклина: трезвость, скромность, порядок, решительность, бережливость, прилежание, искренность, справедливость, чистота, спокойствие.
Что представляла собой «девушка на выданье», как она жила? Вот замечательный пример образа молодой дворянки, живущей у своей тетушки в Санкт-Петербурге. Женщины одевались и жили по картинкам мод и по законам светских романов: зашнурованные и накрахмаленные, в щегольских блузах, в утренних, сверх гладких волос, чепчиках, они садились поутру к чайному столику по всем обрядам английского сервиза. Зимой – перед растопленным камином, летом – на террасе дачи. Такая жизнь была размеренна и театрализована, и молодая женщина нередко ощущала себя иллюстрацией к модным журналам. За чинным обедом вечером следовал театр, бал, вечер или простой визит. Все было наполнено скукой и пустотой. «Мы совершали эту утреннюю трапезу, наблюдая такой же строгий decorum, как будто эта сцена разыгрывалась на подмостках театра. Мы хотели доказать, что живем и сами про себя также прилично, как и в глазах общества» [125] . Такого уклада придерживались, чтобы соответствовать требованиям, диктуемым модными журналами (заграничными эталонами); чтобы создать образ светскости, утонченности и даже прогрессивности. В конечном счете именно этот образ помогал в поиске выгодной партии.
125
Вельтман Е. И. Лидия. Рассказ из жизни музыкального учителя // Москвитянин. № 4. 1848. С. 21–22.