Двойная игра
Шрифт:
– Мать быстро приехала?
– Часа через полтора. Она за городом была.
– И большой беспорядок Димка в комнате навёл?
– Спрашиваешь! Рылся в каждом ящике, деньги искал. А у мамы в верхнем как назло пачка евро лежала.
– Негодяй! – через силу выдавила Алиса. – Ты пробовала ему помешать?
– Шутишь? Он когда начал требовать дать ему денег, я попыталась выпроводить Димку из квартиры. А он озверел. Схватил меня за руку и давай по лицу бить, – Вера всплакнула. – Потом отшвырнул, я упала, а он к шкафам
– То есть ты ему не мешала, я правильно поняла?
– Жизнь дороже. Сидела на полу, руку растирала и слёзы размазывала. Димка нашёл деньги, потряс у меня перед глазами пачкой и вышел из комнаты. Через минуту хлопнула входная дверь.
– Представляю твоё состояние, – сочувственно закивала Алиса. – Мне Димка совершенно другую историю рассказал.
– Естественно. Себя выгородить хотел.
– Вер, а как ты думаешь, зачем ему понадобились деньги?
– Странный вопрос, зачем человеку нужны деньги. Тем более семья у него небогатая. Ладно, мне идти надо, пока.
– Ага, пока, – Алиса расщедрилась на натужную улыбку.
***
Мы с Димоном подходили к круглой башне, когда я увидел Кузоватову.
– Стоп машина! Вера к подъезду подходит.
Димон ускорил шаг, я схватил его за руку.
– Пусти, Глебыч. Это мой шанс ещё раз с ней поговорить.
– О чём ты собираешься с ней разговаривать?
– Я должен кое-что уточнить, пусти.
– Она не будет с тобой разговаривать, не усугубляй своё положение. Димон, этим ты только навредишь себе и помешаешь нашему расследованию.
Димон молчал.
– Остынь. Наша цель – поговорить с консьержкой. Веру не трогаем.
Дождавшись пока Вера скроется в подъезде и, выждав несколько минут, мы перешли дорогу.
В подъезде царила идеальная чистота: всюду цветочки, коврики, на большом окне – жалюзи, в углу маленький диванчик, рядом тумба с телевизором, чуть левее стол со стулом. Консьержка – высокая пожилая женщина в очках с толстыми линзами – при виде Димона вскочила из-за стола.
– Явился! – крикнула она, поправляя на носу очки. – Совесть замучила, виниться пришёл?
Подобной встречи мы не ожидали, растерялись, а консьержка продолжала негодовать:
– Ведь с виду хороший парень, а такие безобразия творишь. Ну как не совестно-то, сынок?
Решив, что консьержке стало известно о краже и избиении Веры, Димон спросил:
– Вам Екатерина Станиславовна рассказала?
– Какая Екатерина Станиславовна? Это Кузоватова которая?
– Да.
– Ничего она мне рассказывала.
– Тогда в чём вы Димона вините?
– А то он сам не знает, где набезобразил, – консьержка подошла ближе, положила правую руку Димону на плечо, а левую поднесла к его лицу. – Видишь руки какие? Суставы больные, косточки как шарики раздулись, иной раз карандаш взять не получается. А ты безобразишь.
Перехватив
– Всё он осознал, – сказал я, обращаясь к консьержке. – Мы, собственно, поэтому и пришли.
– Прощенья, стало быть, просить?
– И возместить моральный ущерб, – я достал из кармана бумажник. – Сколько мы вам должны?
Консьержка отошла к столику.
– Будет вам, сынки, скажете тоже. Ничего вы мне не должны.
– Ну как, – я знаком показал Димону, чтобы он вышел на улицу. – Всё-таки Димка набезобразил, сами говорите.
– Брат он, что ли, твой? – спросила консьержка, когда мы остались наедине.
– Брат. Младший.
– Вы похожи, я сразу поняла – братья.
Ха, подумалось мне. Мы с Димоном похожи! Это даже не смешно.
– Что же ты, на правах старшего брата повлиять на него не можешь?! Я понимаю, молодые ребята, любите повеселиться, но зачем с таких лет алкоголем увлекаться, сынок? Не дело это. Ты пойми, всё начинается с малого. Сперва по баночке пива, потом по две, а дальше – больше.
– Вы правы, – ответил я, порадовавшись, что, похоже, удалось ухватить кончик ниточки. – С Димкой такого раньше не случалось.
Консьержка поманила меня пальцем и, усадив на диван, спросила:
– Отмечали они что-то у Кузоватовых, да?
– Гм… отмечали.
– Я так и поняла. Он же сначала с пустыми руками пришёл, на лестнице спохватился, убёг. А потом, гляжу, с коробкой конфет воротился.
– У него были только конфеты, вы ничего не путаете?
– Коробка шоколадных конфет. Больше ничего.
– Странно, мне казалось, он цветы купил, – выкрутился я.
– Нет, нет, цветов точно не было. Только конфеты.
– А что было потом? Димка многого не помнит, говорит, сильно спиртного перебрали.
– Ой, перебрал он, сынок. Ещё как перебрал! На ногах еле держался. И всё к бутылке прикладывался.
– Как к бутылке?
– Обыкновенно. Шаг сделает и глоток, шаг – глоток. Я ему говорю, сынок, что же ты так силёнки не рассчитал. А он остановился, засмеялся и бутылку об пол. Опомниться я не успела, твой братец из подъезда выскочил. Ну, думаю, паразит. Это ж какому надо быть поросёнку, чтобы так набезобразить.
– Значит, бутылку разбил, – прошептал я, глядя на почтовые ящики.
– Разбил, сынок. Убирать пришлось, а руки у меня, сам видишь какие.
– Вы не помните, во сколько это произошло?
– В десять минут восьмого, – не задумываясь, ответила консьержка.
Я подскочил.
– Вы уверены?
– Не сомневайся. В тот день показывали последнюю серию моего сериала. Он начинается в девятнадцать десять. Только появилась заставка, твой брат на лестнице с бутылкой нарисовался.
– Не может этого быть. Девятнадцать десять… Скажите, а вы не могли спутать Димку с кем-то другим?