Двойная игра
Шрифт:
И Люська решилась. Поправив причёску, она сделала глубокий вдох, открыла замок и распахнула дверь.
Димон стоял на пороге с потерянным видом.
– Привет, Люсь.
– Припёрся вымаливать прощение? Зря потратил время. Ты для меня умер! Даже если встанешь на колени – не прощу. Вали отсюда! – Развернувшись, Люська ушла к себе, громко хлопнув дверью.
Поймав мой взгляд, Димон спросил:
– Глебыч, можно пройти? У меня беда случилась.
***
– Димка, почему у тебя лицо расцарапано? – спросила Алиса, когда Димон прошёл в
– Лицо – ерунда. У меня проблемы посерьёзнее царапин.
– Выкладывай.
– Такая измена произошла, до сих пор очухаться не могу.
– Не тяни, Димка.
– Короче, если в двух словах, то Веру грабанули.
– Как?
– И главный подозреваемый – я!
Не успели мы с Алиской удивиться, а Димон добавил:
– Точнее, не главный подозреваемый, а единственный. Круто, да? Полнейший абздольц!
– Шутишь?
– Я похож на шутника, Глебыч?
– Говори с самого начала.
– Три дня назад это произошло. Из квартиры Веры украли десять тысяч евро.
– Ого!
– Мать Веры, Екатерина Станиславовна хотела накатать на меня заяву в полицию. Родителям еле удалось с ней договориться. Отец машину продаёт. Деньги надо вернуть в кротчайшие сроки.
– Ты-то здесь при чём?
– Они меня обвиняют в краже.
– Они?
– Вера и Екатерина Станиславовна.
– На каком основании?
– На основании Вериных слов. Её избили, в квартире всё перевернули вверх дном. Я в ауте! Влип капитально, – Димон уронил голову на стол, тяжело задышал.
– Подожди, – я похлопал его по спине. – Из твоих слов ничего не понятно. С какой стати Вера обвиняет тебя, она с ума сошла?
– Скорее всего, с катушек съехал я. Я ничего не помню, Глебыч.
Алиса налила в чашку воды и поставила её перед Димоном.
– Выпей воды и расскажи, наконец, что у вас там произошло?
– Чёрт, не помню, Алис. События того вечера стёрты из памяти. Я ж очнулся на скамейке в сквере. Кругом темнота, людей нет, рядом лежит дворняга. Голова раскалывалась. Минут десять сообразить не мог, кто я и откуда. Когда вспомнил, пошёл домой. Ну, как пошёл. Шаг делаю и падаю: всё кружится, вертится. Тошнило сильно. Дома паника, мать в крик, спрашивает, что и с кем я пил. Отец наезжать начал. А я никакой, убитый стою, смотрю на них, а перед глазами круги плывут. Потом упал. В себя пришёл утром в своей кровати, голова продолжала болеть, но уже не так остервенело.
– А дальше?
– Дальше – жесткач! Предки почему-то не пошли на работу, сидят на кухне, молчат. Отец пачку сигарет выкурил, хотя бросил курить год назад. Спрашиваю, в чём дело, а они… В полночь к нам заявилась мать Веры, бизнесменша эта. Обвинила меня в краже десяти тысяч евро и избиении Веры. Начала вертеть перед лицом отца телефоном, говорила, что добьётся моего ареста, требовала, чтобы я немедленно вышел из комнаты. Не знаю, как им это удалось, но дело замяли. Екатерина Станиславовна пообещала не заявлять в полиции о краже и нападении на Веру, но потребовала вернуть в конце недели деньги. Плюс приплюсовала сто тысяч рублей за ущерб. Родители меня убить готовы. Стыдно в глаза им смотреть. Мать говорит, надо переезжать в другой район, если история получит огласку, на меня каждый будет показывать пальцем.
– Абсурд. Какой абсурд! Димон, ты же не брал деньги. Не брал ведь?
Димон посмотрел на меня и уже тише, почти шёпотом, повторил:
– Не помню, Глебыч.
– Не мог он взять деньги, – закричала Алиса. – Димка не вор.
– Я бы не посмел поднять руку на Веру, – закивал Димон. – Но фишка в чём… вдруг у меня сдвиг какой произошёл, крезанулся я малость, и наделал дел, находясь в невменяемом состоянии.
– Не спеши причислять себя к психам. Здесь разобраться во всём надо. Шита эта история белыми нитками.
– И как ты собираешься разбираться, если улики против меня.
– Много улик?
– Достаточно.
– А давай по-порядку. Первое: обвинение Веры. Ты с ней виделся после кражи?
– Один раз. Встретил возле подъезда, но разговаривать со мной она не захотела. Заорала, что вызовет полицию, испугалась, убежала. Глебыч, у неё лицо в синяках и ссадинах. Веру действительно избили.
– Что говорила её мать?
– Вечером ей позвонила Вера, рыдала, просила Екатерину Станиславовну срочно вернуться в город. Сказала, что я её избил, забрал деньги и ушёл.
– А где в этот момент находилась мать?
– За городом. Была с клиентом на объекте.
– Так, а подробнее можно узнать о якобы краже?
– Ну, по словам Веры, мы сидели в большой комнате, разговаривали, потом я предложил выпить. Вера отказалась, а я достал из пакета принесённую с собой бутылку и начал пить.
– Ты же не пьёшь, Димка.
– Не пью.
– Алис, не перебивай его. Димон, что было потом?
– Вера утверждает, что я быстро опьянел, начал требовать у неё деньги, она попросила меня уйти, но я сорвался с цепи. Избил, потом принялся крушить мебель, ища деньги. А наткнувшись на пачку евро в верхнем шкафу, ушёл. Вера сразу позвонила матери. Разговаривать Екатерина Станиславовна не могла, Вера оставила сообщение на автоответчик. Вот в принципе и вся история. Очнулся я на скамейке. Никаких денег, у меня не было.
– Офигеть. Ты действительно попал, Димон.
– Знаю.
В кухню зашла Люська.
– Я пошла к Паньке.
– Люсь, постой.
– Алис, не могу находиться в одном помещении с предателем. Я задыхаюсь.
– Люсь!
– Если что, я у Паньки!
Хлопнула дверь. Димон замотал головой.
– Какой дурак! Люся меня не простит.
– А ты как хотел. Я бы тоже не простила.
– О Люське поговорим позже, – сказал я. – Димон, вспомни в подробностях, что произошло до твоего прихода к Вере.
– Ничего особенного.
– Вспомни! Важна каждая мелочь.
– Вспоминать нечего. Договорились, что я приду вечером в гости. Я пришёл. Всё!
– Не густо. Сам-то ты какой версии придерживаешься?
– Выпивку я точно не покупал, но Вера говорит…
– Хватит ссылаться на Веру. Она может говорить, что угодно. Ты помнишь, как шёл к Вере?
– Конечно.
– В магазин заходил?
– Заходил.
– Чёрт! Димон, ты же только что сказал, никаких подробностей не было. Теперь выясняется, ты заходил в магазин.