Двойная оплата

Прошлое невозможно изменить, а будущее предвидеть. Мы все сознательно совершаем ошибки, наступаем на одни и те же грабли, получая удар, каждый сильнее предыдущего. Вот только, кто-то может оправиться от силы столкновения, а кто-то решает изменить всё. Поставить на карту всё, пренебрегая всеми своими принципами и нормами. Да кому какое дело, что случается с людьми? Что их меняет, а что ломает. Сильные вновь встают и борятся, слабый лежит в нокауте, смотря на небо и считая звёзды, желания загадывает, будто эти метеориты способны их исполнить. Вот только реальность никого не ждёт, касается пяток и даже в дверь не смеет стучаться, врывается, взламывая эти створки в щепки. И вот он я. Стою под зонтом, дождь хлещет, отдаваясь звуком шума где-то глубоко в груди, сердце перестало вдруг биться, не чувствую ничего вокруг, словно мир остановился – замер и ждёт моей реакции, а я молчу, глаза сухие, нет уже слёз, всё выплакал, потому что теперь весь израненный не только внешне, но и душой, держу единственную фотографию, где запечатлены мы втроём: я, моя жена и моя девочка Сашка. Совсем малышка, даже года не исполнилось. И никогда уже не исполнится.

Не будет больше звонкого смеха, когда жена веселит девочку, щекоча животик, не будет громкого плача, что вдруг игрушка из рук выпала или мама отошла, не будет больше счастливых улыбок при встрече отца с очередного дежурства или экстренного вызова для протоколирования очередного трупа. Не будет этих самых счастливых моментов. Они отобрали у меня всё: дом, семью и даже душу, буквально выбив её битой из грудины и головы. Крепко сжимаю в руках фотокарточку, затем подношу её к губам оставляя поцелуи сначала на одном лице – моей любимой жене, другой – на дочери, улыбающейся в свои восемь зубов. Ощущаю, как единственная слеза стекает по щеке и пятном разошлась на лицах родных. В глазах пелена, меня охватила такая злость за всё это происходящее, руки трястись начинают и вместе с ними колышется фото. Стараюсь не сорваться на многочисленной публике, пришедшей поддержать меня в эту тяжёлую минуту. Замечаю, что подъехал огромный лимузин похоронного бюро. Кровь все тело холодит, чувствую озноб по телу. Не могу поверить своим глазам, когда четверо мужчин в черных костюмах, до нитки промокших, вынимают один большой гроб, затем двое из них – ставят рядом маленький. В этот момент я ломаюсь, рухнув на колени, смотрю перед собой. Нет. Нет, это происходит не со мной. Наверное, я заорал, как раненный зверь, испустив последний истошный крик своей души, пугая всех вокруг. Моя мама начинает тоже плакать, я слышу её всхлипы и рыдания, она становится рядом со мной тоже на колени, сжимает в объятия, да вот только не нужны мне они. Я хочу вновь почувствовать тепло своей девочки и жены – их тепло, – это мой дом и спасение от черноты и тьмы внешнего мира. Отныне мир поглотил меня, тьма завладела мной и не собирается отпускать. А я не отступлю до тех пор, пока не найду каждого, кто это сделал со мной. Око за око. Цена оплаты – жизнь.

Гробовщики осторожно помещают в обе приготовленные ямы тела моих самых близких людей. Я подползаю к ним обеим, чуть ли не ныряю туда, но останавливаюсь. Прерывисто дышу, вдох и выдох. Стараюсь успокоиться, но не получается. Не готов отпустить их обеих туда. Не готов вот так просто оставить здесь, уже бездыханных, а я по-прежнему ещё живу. Для чего? Ведь мое место рядом с ними. Нет. Это место должно было быть только моим и точка. Мои девочки не заслужили такого конца. Нет. Чувствую, как на плечо ложится рука друга, чуть оборачиваюсь, смотрю из-под волос, которые скрывают мои глаза, подошёл Самир. Его дрожь тоже передается мне, но без слов понимаю, что мужчина еле сдерживает свои эмоции. Тоже находится на грани. Затем подходит Роман Верховский, помогает мне подняться. Нет только Леонида. И я не держу на него зла, потому что сейчас мне абсолютно все равно на всех и каждого, даже на себя самого. Ромка что-то говорит, но эти слова будто ветром отдувает от меня. Стоит звон в ушах, сильный и невыносимый. Вырываюсь из крепких рук обоих друзей, зажимая уши ладонями, попутно отшвырнув зонт. Дождь омывает меня, словно слёзы Женьки и Сашки сейчас скорбят обо мне, но их нет. И бога нет. Есть только суровая, мать твою, реальность. Процессия длится недолго. Каждый подошёл и бросил горстку земли, затем тихо прошептав слова соболезнования, удалились. Ребята тоже одни из последних оставили меня наедине с двумя свежими буграми. Мама вновь предпринимает попытку обнять меня, но я буквально отшатываюсь от неё, не желая ни чьи больше прикосновений.

– Максим, – зовёт меня дрожащим голосом, – пойми меня, я тоже их потеряла, – начинает снова плакать. Оборачиваюсь к ней лицом, чувствую, как по моему лицу стекают капли дождя, который никак не желает останавливаться, словно сама природа оплакивает мою потерю.

– Я, – начинаю говорить, но вдруг останавливаюсь, не узнав своего севшего голоса, прочищаю горло. Вновь охватывают чувства злости и гнева, зубами скрипеть начинаю от напряжения. – Они заплатят за мою боль, мама. Ничто меня не остановит. – Даю обещание скорее себе, чем ей. Она опять тянется ко мне, но я резко отворачиваюсь и рычу сквозь зубы: – Уходи, – получилось тихо, и она не шевелится. – Уходи! – ору на все кладбище, которое опустело, всё живое, кроме нас с ней, покинуло мертвый дом. Мама замолкает, как и прекращаются ее слёзы и рыдания, покорно отступает, но вновь окликает меня, напарываясь на мой озлобленный взгляд и ядовитый язык: – Оставь меня, блять, здесь одного. Уходи. И даже не смей оборачиваться.

– Максим, я боюсь, ты натворишь… – не даю ей закончить предложение, хотя понимаю, что мама здесь не при чём, лишь переживает за меня и моё состояние. Это понимает здравый ум Максима, у которого были сердце и душа, а теперь мной руководить гнев, и вдруг осознаю ещё одно чувство – месть. Я готов на все, пойду по головам каждого, кто станет на моем пути, но я найду эту тварь, что отобрала у меня самое ценное. Вырву из груди сердце и заставлю его же сожрать своё собственное, чтобы почувствовал, как мне сейчас плохо. До одури не чувствую ничего, вот и пусть остальные узнают какого мне.

Ночной город полон своих страстей и красот. Проезжая по почти сонным улицам, лишь свет от таблоидов и уличных фонарей создаёт нечто подобное, будто все ещё жизнь кипит. Слышу издали рычащий звук двигателя хорошей гоночной легковой машины, но ему меня не догнать, потому что я сам сижу на своем железном коне, сопровождающий меня всюду – мой верный друг мотоцикл. Сжимаю крепче ручку, нажимая до упора, даю газу, оставляя столп дыма от резкого старта, и конь чуть ли не на дыбы встаёт, но железо податливое, хоть и не живое, как и я сам. Набираю приличную скорость и создаётся ощущение, что я вот-вот взлечу, но, к сожалению, крыльев не имеется. Смотрю в зеркало обзора заднего вида. Парень

на своей игрушке пыхтит из последних сил, пытается догнать меня, показать свои яйца, да только мне на хрен их видеть не хочется. Собираюсь идти на обгон, впереди идущей машины, только начинаю перестраиваться, как чувствую, что парень за рулём этой тачки, виляет хвостом, пытаясь сбить меня с пути. Резко торможу, но не до полной остановки, выруливаю, уходя по левой стороне от него, фактически выехал на встречную полосу. Машины сигналят и стараются тут же перестроиться, пока я несусь в лобовое на них. Кажется, столкновения не избежать, но чёрт возьми, всё-таки мне везёт, и я остался целым. Поглядываю вновь в зеркало, но не вижу преследователя, стараюсь вернуться на свою территорию и больше не создавать проблем встречке. Затем этот неугомонный появляется из ниоткуда, выставляя пистолет с глушителем в окно, которое чуть опустил и стреляет по мне, целясь в колёса. Выкручиваюсь, не даю ему такой возможности, а потом резко беру вправо, прижимаясь к его машине, держа одной рукой свой байк, второй хватаю его оружие. Он легко его отдаёт, потому как эффект внезапности здорово его сбивает с намеченного пути. Бью рукояткой по стеклу, разбивая его в дребезги. Все эти действия происходят в движении на невероятно высокой скорости. Хорошо, хоть трасса полупустая, и видя наше скорое приближение, машины кидаются в рассыпную. Парень шокирован и испуган, уставился на меня, да только не видит лица, потому что я в мотоциклетной каске с тонированной частью прорези для глаз. Сам же ухмыляюсь, предвкушая победу над глупым упырём, стреляю по обеим ногам, попадая по бёдрам, знаю куда стрелять, чтобы не попасть в артерии. Изучил анатомию. Долго и упорно, чтобы теперь применять эти знания в своей жизни. Парень заорал и бросил руль, идиот. Мгновенно хватаюсь за руль, выбрасывая оружие ему в ноги. Управлять двумя конями сложно, но можно. Бью локтем парню в нос, чтобы пришёл в себя и прекратил орать, как резаный.

– Держи руль, придурок, – ору во всё горло. Затем вижу, что мы приближаемся к двум машинам, едущих параллельно друг другу, и похоже не спешат перестраиваться. – Тормози! – все так же кричу, парень вроде бы начал соображать и схватился за баранку, и я её в это время отпустил, объезжая автомобиль перед собой. Слышу громкий сигнал клаксона, но я лишь показываю средний палец, сам себе не приятен, но от этого явно получил удовольствие. Парень съехал на обочину, и я тоже остановился в нескольких сотнях метрах от него. На готове держу свой собственный ствол за спиной. Глушу мотор, но не снимаю каску, завожу руку за себя, крепко сжимая рукоять, приближаюсь к машине с парнем, создавший мне сегодня занимательное предоставление. Придурок учащённо дышит, зажимает обеими руками свои ноги, предотвращая кровотечение. Сам уже позеленел от боли и шока.

– Ну что, выстебнулся? – бросаю ему слова. Он медленно поворачивается ко мне лицом, облизывает иссушенные губы, которые почему-то дрожат. В полутьме трудно судить о его состоянии. Что сейчас бурлит в его крови, адреналин или наркота. Чуть наклоняюсь к нему, замечая любое его движение, которое пытается совершить, чтобы достать до дна машины, где сейчас под его ногами валяется ствол. Кстати, которое за малые деньги не купишь в наших краях. Парень знает толк, или опытные подсказали. – Что молчишь? – настаиваю. – Язык проглотил.

– Нет, сука, – толи скулит, толи рычать пытается. Мне просто смешно. – Ты всё равно труп, Бесов.

Так, так. Вот это поворот. Значит, не просто гонка любителей. Провожу своим пистолетом ему по лицу, запугиваю. Глаза парня забегали в растерянности.

– Кто? – задаю единственный вопрос.

– Пошёл на хер, – мотает головой в разные стороны. Недолго думая, выпрямляюсь, цыкаю себе под нос, в это время быстрым взглядом просматриваю территорию дороги на предмет камер или других машин преследователей. Вновь смотрю на парня, наставляю пистолет и стреляю в лоб. Он даже не успел пикнуть, для него это быстрая смерть, а для меня – очередной труп, пытающийся убрать меня.

Возвращаюсь к своему коню, и сматываюсь с этого места. Ясно одно, кто-то решил до конца довести свое начатое дело. Не убили тогда, но решили добить сейчас. Да только ничего не выйдет, я сам приду и покажу, кем сделали, в кого превратили. Среди своих я – Макс, среди остальных – бес. Наконец добираюсь до закрытого клуба, где вход исключительно по паролю, выдающегося за пару часов до открытия дверей в ещё один мир тьмы, иной жизни, значительно отличающейся от настоящей. Здесь не действуют внешние законы, нет президента, нет запрета на ношение огнестрельного оружия, наркота – это один из главных блюд в меню, причём, расписанные, как в ресторане, как и с чем подаётся. Смешно, но и грустно. Вот она, натуральная, мать твою, реальность. Частный клуб "Марлен" дочка (дочернее предприятие) ресторана с этим же именем. Этажом выше – элита всей преступной группы, ниже – обычные люди, работающие за копейку, ведя ночной образ жизни, лишённый дневных радостей. Потому что, это ещё один закон, которому я не намерен подчиняться. Как пришёл, так и ушел. Я вольный кот, и никто мне не хозяин. Потому что я сам себе не доверяю, а уж быть в подчинении у этих гнид, тем более башню сорвёт – конкретно им. Администраторы не связываются со мной, знают, что трогать меня не стоит, но и не пригласить тоже не могут – найду и убью. Даже глазом не моргну. Это стало таким привычным, и до омерзения безразличным к живым существам.

Стучу три раза, и передо мной распахивается железная дверь. В одной руке держу каску, в другой телефон. Головорез в глаза не смотрит, куда угодно, только не на меня. Ухмыляюсь, позабавившись маленько этим моментом.

– Пароль, – чуть прочищает горло. Я вновь смотрю на экран, провожу по сенсору, потому что опять эти правила. Будто Игорь – знакомьтесь, кстати с этим упырем, что стоит тут передо мной, – знает, я всегда получаю приглашение. Но это его работа блядская не позволяет пренебрегать правилами. Тычу почти в нос ему смс-ку, он не успевает приглядеться в экран, я тут же убираю мобильник в карман. Игорь растерялся, потому что не успел проверить на соответствие требованиям сегодняшнего пароля. Молча стоим и смотрим друг на друга. Он на глазах краснеет, злится, руки в кулаки сжимает, говоря всем видом, что готов дать отпор на мою выходку.