Двойная радуга (сборник)
Шрифт:
Итак, у Оли посетитель – дознаватель. Не очень хочется слушать историю преступления, но я привязана к капельнице. Лежу, слушаю.
Оля приехала из Белоруссии с мужем и дочерью. До работы приходилось добираться на электричке, поскольку жилье удалось снять только в ближнем Подмосковье. Она переходила через железнодорожные пути, когда ее догнали двое мужчин. Один из них предложил помочь поднести сумки до маршрутки. Второй в это время зашел за спину и камнем проломил ей голову. Все вещи целы. Не грабили, не насиловали. Вот так – кирпичом по голове ударили. И ушли.
Через какое-то время она очнулась и уползла
В больнице обнаружили, что переломанные кости черепа задели зрительный центр. Ольга ослепла. К счастью, временно. После операции зрение медленно возвращается.
Уродов вряд ли найдут – дознаватель не смог добиться внятного описания их внешности. Она их не разглядывала, а что успела увидеть, то вспомнить не смогла. Мотивы зверства совершенно непонятны. Дознаватель уходит.
Целыми днями Оля либо спит, либо слушает юмор Задорнова, записанный на мобильный, либо шепчется с Наташей о способах уличения неверного мужа. Ей кажется, что муж развлекается, пока она в больнице.
А по-моему, он пашет как заводной. Оплата услуг сиделки + дорогущие лекарства для восстановления зрения + есть-пить не только самой Оле, но и ее дочери. Ну и сам супруг тоже не воздухом питается.
Наташа постоянно строчит смс-ки под диктовку. Мужу Михаилу, конечно. Вчера Оля проснулась в шесть утра, разбудила сиделку Наташу (а заодно и всех остальных) и попросила набрать номер на мобильном. Телефон не отвечает – отключен. Она перезванивает дочери: «Галя, Галя, где Михаил? Что у него телефон отключен? Спит? Где спит? Аааа… Ну как проснется, скажи, чтобы мне перезвонил. Только обязательно! Не забудь! Это срочно! (Пауза.) Да! Как у тебя дела-то? Как в школе? Ну, ладно-ладно, не ворчи. Досыпай. Пока. Так не забудь!»
– У кого-то паранойя, что ли – Это проснулась Ира-майор. – Дай хоть до законных семи часов поспать!
– Я боюсь, он уйдет на работу, а туда нельзя звонить, – оправдывается Ольга.
Может, и паранойя… Но мне Олю очень жаль. Возможно, эта паранойя – следствие проломленной головы… А может, у нее есть основания ревновать своего красавца мужа. Она так страдает от ревности, что иногда отказывается от лекарств. Палатный врач Андрей Семенович приходит ее уговаривать:
– Как же можно отказываться от лечения! Ведь ваши лекарства редкие, их непросто было достать, неужели это непонятно? Ваш муж заплатил за них большие деньги. Вы же хотите быстрее поправиться?
– Хочу… – вяло соглашается Ольга. Ее жизнь в полуслепоте продолжается. До очередного всплеска.
Я уже довольно уверенно передвигаюсь без подпорок в виде гостей, поэтому постепенно увеличиваю количество прогулок по длиннющему коридору. Ходить – ужасно скучно. Плакаты, графики и пособия, висящие на стенах, изучены во всех подробностях, новости обсуждены с сиделками и новой сменой медперсонала, вид из окна в торце коридора не меняется… Лежать с ноутбуком на животе гораздо интереснее, но явно менее полезно.
Илья Вениаминович останавливает меня в коридоре во время очередной прогулки:
– К сожалению (сердце – буууух!), наша лаборатория не в силах определить с точностью ваш диагноз.
– Илья Вениаминович, что же делать? Наверное, есть и другие лаборатории.
– Да.
Боже, боже! Опять ожидание.
– Значит, некому. А вы можете послать кого-нибудь из моих родственников? Например, мужа?
Задумался.
– Ну хорошо. Конечно. Пусть зайдет ко мне, когда приедет, – я дам ему координаты и телефоны. Кстати, мы вынуждены перевести вас в другую палату.
Я не хочу в другую палату, но что делать, собираю свои пожитки и плетусь на новое место.
Итак, четверо лежачих больных, четыре сиделки при них плюс постоянно толкущиеся гости! Прямо центр города по сравнению с моей прежней тихой окраиной.
Разложив вещи, оглядываюсь. Все женщины кажутся нормальными. Но это только на первый взгляд. К каждой приставлена сиделка – они не могут себя полностью обслуживать. А если не спинальные и не коматозные [4] – то с головой не в порядке. Пред – или постинсультные, скорее всего. Значит, можно готовиться к сюрпризам. Малоприятным.
4
Спинальный больной – человек, перенесший тяжелую травму спинного мозга, повлекшую за собой нарушение нервных проводящих путей от головного мозга к различным органам.
Коматозное состояние – тяжелое состояние с утратой сознания, нарушением реакции на внешние раздражители.
Галя
Частному предпринимателю Гале Кармановой запретили вставать с постели. Но Карманова чихать хотела на запреты. «Чихать я хотела!» – так и сказала. И выругалась.
Сиделка Таня, устав уговаривать свою подопечную, подняла решетчатые бортики кровати. Но и на бортики Карманова чихать хотела. Как только количество никотина внутри организма убывает, Галя перелезает через боковые решетки и убегает в курилку, прихватив мобильный телефон. Она не верит врачам и не слушает уговоров. По-моему, единственное, что ее беспокоит, – это ее магазинчик. Галя очень раздражительна и постоянно орет в телефон на помощников, членов семьи и складских работников. Крик разносится из курилки на весь этаж.
Сиделка, отчаявшись удержать Карманову в постели, нажаловалась врачам. Приходил Илья Вениаминович, уговаривал. Потом приходил Андрей Семенович. И тоже уговаривал. Все это время Карманова лежала молча, насупившись. Врачи, решив, что запугали Галину страшными последствиями, ушли.
– Пошшшли бы вы! – зашипела она им в спины.
Вот это новость, что ж она так шипеть-то начала?
К вечеру у резвой Кармановой пропала связная речь. А затем исчезла и несвязная.
– Сссссс… Шшшшшш… Сссссссс… – шипит она, пытаясь ответить на звонок мобильника, и с раздражением отбрасывает бесполезную теперь вещь.
– Ну всё, заметалась. Бессонная ночь гарантирована, – вздыхает сиделка Таня.
Потеря речи не насторожила Галю Карманову. Вечером она упрямо перебирается через решетки и идет в курилку, злобно сверкнув темными глазами на предложение сиделки Тани отвезти ее покурить на каталке лежа.
Ночь, вопреки ожиданиям, проходит спокойно. Карманова, получив необходимые уколы и очередные запреты-наставления, мирно проспала всю ночь.