Двойная страховка
Шрифт:
– Нет.
– Вы поступили правильно. Нам придется изобрести какой-нибудь способ, чтобы тактично посвятить ее во все эти дела. Она еще очень возбуждена.
– Возможно, она уже знает или догадывается кое о чем.
– Не думаю. Колетта поделилась бы со мной своими догадками.
– А если ей не хотелось делиться своими догадками с кем бы то ни было?
Гелдерфилд опять помолчал, прежде чем продолжить наш диалог.
– Что ж, такую возможность полностью исключить нельзя.
– Ладно. Тогда я перехожу к своей исповеди.
– Исповедуйтесь,
– Как я уже сказал, я вошел в квартиру мисс Старр. Воспользовался отмычкой. Было утро, и я рассчитывал, что дома никого нет. Однако кое-кто там был.
– Кто?
– Нолли Старр.
– Как она отнеслась к вашему вторжению?
– Никак. Она была мертва.
– Мертва?!
– Да.
– Когда она умерла?
– Незадолго до того, как я появился в квартире. Ее задушили. Розовым шнурком от корсета, дважды обмотав его вокруг шеи Нолли. Шнурок крутили ручкой от картофелемялки. Не знаю, что покажет вскрытие, но не удивлюсь, если обнаружится, что ее сначала ударили картофелемялкой, оглушили, а потом задушили.
Гелдерфилд смотрел на меня с недоверием. Губы его дрожали. Он был поражен услышанным и, наверное, сгорал от желания узнать дальнейшие подробности. Чувствовалось, что это мужчина сильной воли и мощного темперамента.
Я продолжал размеренно и спокойно:
– Когда я пришел, труп был еще теплым. Я размотал шнурок, убедился в том, что пульс не прощупывается, вызвал «Скорую». Больше я ничего не мог сделать. Но меня увидела уборщица, когда я уходил из квартиры. Основываясь на ее показаниях и еще на кое-каких деталях, полиция сделала соответствующие выводы. Теперь полиция преследует меня.
– Боже мой! Кто усомнится в вашей невиновности?! – воскликнул Гелдерфилд. – Убийцы не помогают жертвам, не звонят реаниматорам…
– Как знать? – возразил я. – Если уверены, что жертва мертва, они могут все это проделать, чтобы отвести от себя подозрения. Именно так рассуждала полиция, увидев в моих действиях хитрую уловку…
Я умолк. Гелдерфилд не пошевелился.
– Чем все это кончится, трудно предугадать, – произнес я после паузы. – Но сейчас я не могу допустить, чтобы меня взяла полиция. Я близок к тому, чтоб завершить дело. Ближайшие двадцать четыре часа покажут – прав я или нет. Провести их в тюремной камере было бы безрассудством… Вы могли бы мне помочь?
– Каким образом?
– Я обращаюсь к вам как к специалисту. У меня нервное перевозбуждение, болит сердце, скачет давление. Дайте мне что-нибудь успокаивающее и положите в больницу, где меня никто не потревожит. Через сутки я буду в порядке и встречусь с полицией. Пусть допрашивают меня, сколько им вздумается…
Он затряс головой.
– Ничего подобного я не сделаю. Из соображений профессиональной этики.
– При чем тут профессиональная этика? Вы меня даже не осмотрели.
– Я не вижу у вас симптомов тех недомоганий, на которые вы сослались. Допустим, я дал бы вам успокаивающее, сделал инъекцию. После нее вы заснете, проспите не менее суток
– Рассмотрим эту проблему более основательно, – предложил я.
– Как бы ее ни рассматривать, это не изменит моего решения, – отрезал Гелдерфилд. – Я не могу сделать то, что вы требуете.
– Убийца использовал картофелемялку и шнурок от корсета, – тихо сказал я. – «Ищите женщину», а?
Гелдерфилд сообразил, куда я нацелился.
– Необязательно. Мужчина, если он хитер, тоже мог употребить эти… э-э-э… предметы, чтобы подозрения пали на женщину.
– Десять против одного, что убийца – женщина.
– Если и так, то…
Гелдерфилд пожал плечами, намекая на бесплодность гаданий, подобных гаданию на кофейной гуще.
– В тот вечер, когда погиб доктор, я зашел в спальню миссис Деварест, вы помните? На спинке стула висел корсет с розовыми шнурками.
– Уверяю вас, молодой человек, множество женщин в возрасте Колетты носят такие корсеты со шнурками самых разных цветов.
Я вспылил:
– Расследованием занимается лейтенант Лисман, человек упрямый и цепкий, как бульдог. Скоро он вцепится в миссис Деварест. А вдруг он обнаружит, что корсета нет или из корсета выдернуты розовые шнурки? Или, наконец, что в кухне не хватает картофелемялки?
– Какая ерунда!
– Пусть так. Но возможна и другая гипотеза. Конечно, миссис Деварест – ваша пациентка. Вы привязаны к ней…
– Я бы не стал покрывать убийцу, если бы оказалось, что это мой пациент. Но я хорошо знаю Колетту. Она не способна проделывать такие трюки, о которых вы говорите. Убийство? Исключено!
– Вы рассуждаете как врач.
– Я вас не понимаю.
– Ваша горячность выдает вашу необъективность.
Гелдерфилд смутился.
Я откинулся в кресле и прикрыл глаза, давая ему время подумать.
– Что же нам делать? – взволнованно спросил он.
– Давайте обсудим… Сам я не могу появиться у Деварестов. За домом наблюдает полиция. Но даже если меня не схватят на улице, едва ли мне разрешат разгуливать по дому, проникать в кухню и спальню, проверять, на месте ли корсет со шнурками или картофелемялка. Но для вас-то сделать это – пустяк. И предлога искать не надо. Предположим, пациентке необходима инъекция. Вы отправляетесь на кухню, чтобы вскипятить воду, и заодно удостоверитесь, на месте ли картофелемялка.
– Даже если я и найду ее – это ничего не докажет.
– А у вас дома кто готовит?
– Обычно я дома не ем. У меня есть экономка, которая следит за порядком и кормит моего отца. Он тяжело болен, прикован к постели.
– Такое блюдо, как картофельное пюре, она готовит?
– Наверное… При чем здесь это?
– В вашей кухне, вероятно, отыщется картофелемялка. Вы бы захватили этот полезный предмет вместе с инструментами, привезли к Деварестам и… подсунули бы туда, где полиция ее отыщет.