Двойник Декстера
Шрифт:
Глубокий вздох сбивает нарастающий прилив нужды, и пусть тёмное равновесие вернётся назад; это нужно сделать, и это нужно сделать правильно. Медленно, осторожно, повседневно, мы отворачиваем лицо от дома и Хонды во дворе, и мы трусцой возвращаемся домой. Уже, но мы вернёмся назад, очень скоро, как только наступить тьма.
И тьма наступит, с большой буквы «Т».
Потный, но очень довольный Декстер, подпрыгивающий на своей улице, перешёл на шаг, и неторопливо пошёл в дом. И это довольство переросло до уровня, на котором можно писать стихи о счастье, когда я зашёл во входную дверь, и увидел моих детей, сидящих на диване, блаженно убивавших монстров на своём Вии, Астор посмотрела на меня-была очередь Коди-и сказала: “Мама хочет видеть тебя. Она на кухне”.
Я смотрел на неё какое-то время, она выпалила набор чисел кому то
“Это замечательно”, - сказал я, и это на самом деле было так. Я нашёл своего Свидетеля, занимался час здоровыми упражнениями, и сейчас Рита находилась на кухне-это могло быть жаркое, или снова жареная свинина. Может ли жизнь стать лучше?
Но, конечно, счастье мимолетно в лучшем случае, и, как правило, это намёк на то, что ты не до конца осознал то, что на самом деле происходит. В этом случае вы упустили момент, я вошел в кухню, поскольку Рита не готовила вообще ничего. Они сгорбилась над большой кучей документов и счётов, которые занимали большую часть кухонного стола, и что-то небрежно писала в блокноте. Она посмотрела на меня, как только вошёл, разочарованно остановившись в дверном проёме. “Ты весь в поту”, - сказала она.
“Я бегал”, - сказал я ей. В её взгляде все ещё был некий оттенок, с которым она посмотрела она меня, я не осознавал, но он выглядела немного облегчённой, что было довольно таки странно.
“О, - сказала она. “На самом деле бегал”.
Я обтёр рукой своё лицо и показал ей потную руку. “Ага”, - сказал я. “А ты о чём подумала?”
Она покачала головой и указала рукой на кучу на столе. “Я и не думала - я должна работать”, - сказала она. “Я почти покончила с этим на работе - и теперь я должна …” Она сжала губы и хмурым взглядом посмотрела на меня. “Боже мой, ты весь в поту - Пока не садись никуда - Чёрт”, - сказала она, и её телефон стал пищать на столе около неё. Она схватила его и сказала мне: “Может быть, ты хочешь пиццу? Да, это я”, - сказала она, отворачиваясь от меня и разговаривая по телефону. Когда мой рот набивался едой домашнего приготовления, пицца была горькой пилюлей. Но после принятия душа это стало казаться небольшим раздражением. После всего, у меня были Дела, которыми я займусь сегодня ночью, Делами, по сравнению с которыми жареная свинина Риты могла показаться тривиальным удовольствием. Я стоял под очень горячей водой, и смывал пот после бега, и затем я включил холодную воду. Я позволил холодной воде стекать по задней стороне шеи минуту, и почувствовал возвращение холодного ликования. Сегодня ночью я собирался провести время в необычном сочетании необходимости и истинного удовольствия, и если это произойдёт я целую неделю соглашусь есть раздавленных на дороге животных.
И поэтому я с радостью вытерся, оделся и заказал пиццу. Ожидая её прибытия, я пошёл в свой кабинет и стал готовиться к моему вечернему занятию. Всё, что мне требовалось, подходящая небольшая лёгкая нейлоновая сумка через плечо, и я упаковал её и затем распаковал, чтобы уж наверняка, время пиццы настало полчаса спустя. Рита была целиком поглощена в работу, и кухонный стол был занят её бумагами. Итак, на радость детям, я подал пиццу на журнальный столик перед ТВ. Коди и Астор понравилась пицца, конечно же, и Лили-Энн, казалось, поймала их настроение. Она весело подпрыгивала вверх и вниз в своём детском стульчике, и кидала своё пюре из моркови в стены с большим мастерством и силой.
Я жевал кусок пиццы, и к счастью для меня я едва ощущал её вкус, потому что уже витал в темных уголках моей души, в небольшом доме на тёмной улице, водя кончиком ножа туда сюда, медленно и с повышенной осторожностью до блаженной кульминации, пока мой свидетель бьётся в оковах, и я смотрю, как надежда умирает в его глазах, и его попытки освободиться становятся всё медленнее и слабее и наконец, любимый конец-
Я видел и почти испытал это, фактически слышал треск клейкой ленты. И внезапно голод уходит, кусок почти доеден, и у меня картон во рту, и счастливое чавканье детей было неестественно раздражающим грохотом, и я не мог больше ждать возвращения в реальность, ожидающую меня в маленьком домике. Я встал и бросил остаток пиццы обратно в коробку. “Мне нужно выйти”, - сказали мы, и холодный натянутый звук нашего голоса резко отдёрнул голову Коди лицом к нам, и заморозил Астор на получавке.
“Куда ты собрался?” - тихо
Мы показали ей свои зубы, и она моргнула. “Скажите своей матери, что у меня есть кое-какая работа, которую нужно сделать”, - сказали мы. Она и её брат вытаращились на нас, широко раскрытыми глазами с их собственной тоской, и Лили-Энн коротко и резко выдала “Дя”, и это как хлыщом ударило по углам моего тёмного плаща один момент. Но музыка возвышалась в дали и призывала своего дирижёра, и у нас не было выбора, кроме как поднять нашу дирижёрскую палочку и сию минуту взойти на подиум.
“Позаботься о своей сестре”, - сказал я, и Астор кивнула.
"Хорошо", - сказала она. "Но, Декстер-"
“Я вернусь”, - сказали мы, и мы схватили наш небольшой мешок игрушек и вышли прочь в теплую и радушную ночь.
ГЛАВА 15
Уже совсем стемнело, и первый бросок вольного ночного воздуха заполонил мои лёгкие и насытил вены, зовя меня по имени с оглушающим шепотом приветствия и убеждая меня войти в мурлыкавшую тьму, и мы поспешили к машине уехать прочь в счастье. Но как только мы открыли машину, и уже начали залезать внутрь, некое небольшое едкое мучение дёрнула за наши покровительства и мы остановились; что-то было не так, и холодное торжество нашего намерения соскользнуло с наших плеч на тротуар, подобно старой змеиной коже.
Что-то было не так.
Я вгляделся в жаркую и влажную ночь Майами. Прилегающая территория была такой же, какой была всегда; никакие внезапные угрозы не выскакивали из ряда одноэтажных домов со своими замусоренными дворами. Не было никакого движения по улице, никто не скрывался в тени живой изгороди, никаких бродячих вертолётов, пикировавших обстрелять меня-ничего. Но я всё ещё слышал эту раздражающую трель сомнения.
Я сделал медленный глубокий вздох воздуха через нос. Там не было ничего в далёком запахе смешанного аромата стряпни, остром запахе далёких осадков, слабом запахе гниющих растений, которые всегда таились в ночи Южной Флориды.
Так что же было не так? То, что скрежещущие небольшие предупреждающие колокольчики прогрохотали, когда я наконец-то вышел за дверь и освободился? Я ничего не видел, ничего не слышал, ничего не ощущал, ничего не чувствовал-но я научился доверять надоедливому шёпоту предупреждения, и я стою недвижимый, недышащий, напряжённый для ответа.
И затем низкий ряд тёмных облаков с грохотом открылись над головой и показали небольшой кусочек серебристой луны-крошечной, недостаточной луны, луны, не значащей ничего, и мы выдохнули все наши сомнения. Конечно-мы привыкли уезжать под озорным блеском полной и раздувшейся луны, разрезающей и полосующей звуками большого хора всё небо. Но сегодня вечером над головой не было такого маяка, и это казалось неправильным, что кто-нибудь ускачет в торжество без него. Но сегодняшняя ночь была особым сеансом, импровизированной поездкой в преимущественно безлунную ночь, и в любом случае это должно быть сделано, будет сделано-но как сольная кантата на этот раз, каскад отдельных нот без бэк-вокалиста. Небольшая и бесхарактерная четверть луны слишком молода, чтобы напевать, но могли очень хорошо справиться и без неё, на этот раз.
И мы чувствовали, как светлый и холодный замысел снова крутится вокруг нас; не было никакой скрытой опасности, только отсутствие луны. Не было никаких поводов приостановиться, не было оснований ждать, и всё способствовало к поездке в бархатную ночь Бонусного Вечера.
Мы сели на водительское место и запустили двигатель. Обратная поездка в округ гниющих домов и небольшого отвратительного дома заняла не более чем пять минут. Мы медленно и осторожно проезжаем мимо него, ища любые признаки того, что вещи не такие, какими должны быть, и мы не находим ничего. Сейчас улицы пусты. Единственный фонарь через полквартала мерцает и потухает, бросая тусклый голубой свет, а не яркий свет. Кроме этого, единственный свет в этой ночи крошечной смутной луны исходит из окон жилых домов, соответствуя фиолетовому ореолу из каждого окна, десяток телевизоров настроены на бессмысленное, пустое, дурацкое нереальное одно и то же реалити шоу, все до одного смотря в бессодержательном порядке, как истинные круизы медленно проплывают за экраном, пуская слюни.