Двойник Декстера

Линдсей Джеффри

На один короткий момент я заинтересовался, был ли Он в одной из этих машин, моя Тень, каким-то образом приблизившийся -поскольку нечто послало небольшой электрический импульс из Подвала в моё сознание. Невозможно-но я пристально смотрел на каждую проезжавшую на остановку машину. По большей части это были пригородные транспортные средства, те же самые, которые мы видели каждую неделю. Выделялся только Кадиллак, и я наблюдал, как он припарковался и из него вышел коренастый мужчина, а следом молодой мальчик. Это была совершенно нормальная картина, именно то, что вы ожидаете увидеть. В них не было ничего не обычного или угрожающего, вообще ничего, и они вошли внутрь на встречу, не бросая гранат, или поджигая чего-нибудь. Я смотрел им вслед, но коренастый мужчина не оглянулся на меня и не

сделал ничего, за исключением как положил руку на плечо мальчика и провёл его внутрь. Не он, невозможно было видеть кого-нибудь другого в человеке, отдающего ребёнка в Скауты. Было бы безумием думать, что моя Тень каким-то образом узнала, что я буду здесь сегодня вечером, и затем призвать мальчика на короткий срок, лишь бы быть рядом со мной. Я сделал глубокий вдох и попытался убрать Глупого меня. Это не будет происходить здесь, что бы то ни было. Не сегодня.

И поэтому я решительно оттолкнул маленькую и надоедающую тревогу, махавшую крыльями у меня перед лицом, и повернулся назад к Коди-только увидеть то, что он пялится на меня.

"Что?" - сказал он.

"Ничего", - сказал я.

И почти наверняка ничего и не было, только мимолётное подергивание радара, возможно, вызванное ощущением чьего-нибудь гнева из-за занимания их любимого парковочного места. Но Коди не думал так; он оглянулся и осмотрел автостоянку вокруг себя, так же, как и я. "Что-то", - сказал он позитивно. И я посмотрел на него с интересом.

“Парень-Тень?” - спросил я его. Так назывался его собственный небольшой Тёмный Пассажир, усаженный в нём, благодаря повторявшимся травмам, которые ему наносил его ныне сидящий в тюрьме биологический отец. Если Коди и Парень-Тень услышали ту же самый мягкий колокольный звон тревоги, значит, стоило обратить на это внимание. Но Коди просто пожал плечами. "Не уверен", - сказал он, что очень сильно походило на наши ощущения. Мы оба мимолётно осмотрели автостоянку вокруг нас, наши головы поворачивались почти в унисон. Никто из нас не увидел ничего необычного. А затем лидер лагеря Юных Скаутов, большой и восторженный мужчина по имени Фрэнк, высунул свою голову за дверь и начал кричать, что время пришло, и поэтому Коди и я вылезли из машины и направились туда с группой отставших. Я напоследок посмотрел за плечо, замечая с чувством, очень похожим на отцовскую гордость, что Коди сделал именно это в именно это время. Ни один из нас не увидел ничего более тревожного, чем мальчишек в синих униформах с короткими шортами, и мы не обратили на это внимание, и пошли на встречу.

Лидер этой вечерней встречи был точно таким же, как и все остальные: обычный, и даже немного уставший. Единственное, что нарушало рутину, было введение нового помощника лидера, коренастого мужчину, того самого, кого я видел выходящим из старого Кадиллака. Его звали Даг Кроули. Я внимательно наблюдал за ним, всё ещё, казалось, с небольшой нервозностью из-за моей фальшивой тревоги на автостоянке, но я в нём не обнаружил ничего интересного, не говоря даже угрожающего. На вид ему было тридцать пять лет, и он выглядел глупым, банальным, и серьёзным. Тучному мальчику, которого он привёз с собой, был десятилетним доминиканцем, с именем Фидель. Он не был ребёнком Кроули; Кроули был волонтёром программы «Большой брат», и он предложил свою помощь Фрэнку.

Фрэнк поприветствовал его, поблагодарил, а затем начал некое обсуждение предстоящего похода в Эверглейдс. Там был доклад об экологии области от двух мальчиков, работавших над символьным проектом по этой теме, а затем Фрэнк рассказал про правила техники безопасности в палаточных лагерях. Коди терпел всю эту утомительную программу с мрачным терпением, и неспешно направился к выходу, когда всё это закончилось. И мы поехали домой, в наш недостаточно-большой-дом, с кучей бумаг Риты вместо еды, без признаков угрозы по пути домой, за исключением ярко-желтого Хаммера со слишком громкой аудиосистемой.

Следующий рабочий день был бесконечным. Я всё ждал, что нечто ужасное нападёт на меня из-за любого подходящего угла, но этого до сих пор не произошло. Следующий день ничем не отличался от предыдущего, и день после него. Ничего не произошло; никакой зловещий незнакомец не маячил в тенях; не было

никаких дьявольских ловушек, предназначенных мне. Не было никаких ядовитых змей, спрятанных в ящике моего стола, ни дротиков, пущенных мне в шею из проезжающих машин, ничего. Даже Дебора и её стремительные удары кулаком взяли отпуск. Я видел её и разговаривал с ней, конечно же. Её рука была всё ещё в гипсе, и я всё ждал её звонка с просьбой о помощи, но она так и не позвонила. Дуарте видимо нашёл в ней слабину, и выглядела довольной жизнью, гораздо больше, чем сам Декстер.

Так что жизнь, казалось, вернулась в свой обычный ритм Скучных Дней Декстера, час скучного сидения без каких-либо угроз, без изменений в рутине, без признаков вообще каких-либо изменений, на работе и дома. Ничего, кроме одного и того же. Я знал, что оно идёт, но каждый день этого не происходило, казалось, это вообще не произойдёт. Очень глупо, я знаю, но так оно и было-не побоюсь сказать это?-совершенно по-людски для меня. Никто не может оставаться в состоянии повышенной готовности круглосуточно, бесконечно, день за днём. Даже Постоянно Бдительный Тёмный Скаут, Декстер. Не тогда, когда искусственная была так соблазнительна.

И поэтому я поумерил бдительность, ненамного. Нормальная жизнь; она утешительно именно потому, что скучна, и часто бессмысленна, и это постепенно вводит нас в состояние сна наяву. Она заставляет нас зацикливаться на глупых, бессмысленных вещах, таких как закончившаяся зубная паста, или порванные шнурки, как будто все эти вещи были чрезвычайно важными-и всё это время на самом деле значительные вещи мы игнорировали, как кто-то точит на нас клыки крадётся позади. В один или два кратких момента реального понимания всплывают в нашей жизни, мы начинаем осознавать то, что мы загипнотизированы незначительными пустяками, и что мы можем, даже хотим делать что-нибудь необычное и захватывающее, это помогает нам сфокусироваться выкинуть эти глупые мелочные пустяки из нашего разума. Потому что пребывать в состоянии постоянной повышенной готовности невозможно, даже для меня. Больше ничего не происходит, и вряд ли произойдёт, пока, наконец, понимаю, что и сам не желаю того, чтобы то ни было, я хотел бы, чтобы это просто произошло и всё бы закончилось.

И, конечно, одна из немногих великих мыслей Запада была такова: Будьте внимательны в своих желаниях, поскольку Вы можете заполучить это.

И я так и поступал.

ГЛАВА 18

Это было в жаркий и влажный день около 15:00, и я только что вернулся в свой офис с очередного, довольного скучного места преступления. Мужчина застрелил собаку соседа, а тот сосед выстрелил в него. В результате типичный несчастный случай, такие случаи очень часты в наше время из-за нашей современной одержимости крупнокалиберными оружиями. Я пытался сохранить профессиональный интерес, отделяя кровь собаки от человеческой крови, но её было много, поэтому я сдался. У нас было прозрение, поэтому было ясно, кто был нашим убийцей, и, казалось, не было смысла больше заниматься этой непосильной работой. Ни у кого из стоящих здесь не было такой большой удачи. Мы все видели такого рода вещи множество раз прежде, копы и криминалисты-ботаны, и всё-таки последним волнением был молоток, нормальное заурядное огнестрельное убийство казалось неуместным и довольно скучным.

И поэтому я покончил оставшуюся работу довольно быстро, и, заходив в свой офис и плюхаясь в кресло, я не думал о возмущенном владельце пса, сейчас сидящем в камере в следственном изоляторе, ни даже о бедном выпотрошенном питбуле, за которого он отомстил. Достаточно глупо, я даже перестал думать о моей Тени, так как я был в безопасности в своём маленьком уголке, в окружении мощи бесстрашной полиции Майами-Дейд. Вместо этого я обдумывал гораздо более важный вопрос: как убедить Риту освободиться от работы на дому на один вечерок и приготовить для нас настоящий ужин. Это щекотливый вопрос, подразумевающий призвания редкой и сложной лести и твёрдости, вперемешку с правильным касанием жалостливого понимания, и я уверен, что это будет реальной проблемой для моего мастерства Пародирования Человека.