Двойник
Шрифт:
Налив немного бренди в стакан, я приподнял ее и влил несколько капель сквозь ее сжатые губы.
Крепкий напиток оказал почти мгновенное действие: легкая окраска появилась на ее лице и, глубоко вздохнув, она открыла глаза. Заметив, что я ее поддерживаю, она сильно вздрогнула и откинулась назад на диван.
Нельзя сказать, чтобы это было особенно лестно для меня, но я решил на это не обращать внимания.
— Надеюсь, вам теперь лучше? — спросил я с одобряющей улыбкой.
В ответ она взглянула на меня с такой ненавистью и презрением, что я инстинктивно встал с дивана.
— Ну, что же вы не звоните и не зовете полицию? — дерзко бросила она мне вопрос.
Она говорила низким, гортанным голосом, с легким иностранным акцентом.
Я в упор посмотрел в ее возмущенные глаза и спокойно ответил:
— Я принципиально против полиции! Кроме того, я не знаю, что ей здесь делать?! В конце концов, вы только испортили бюро.
Она не успела еще ничего ответить, как послышались шаги на площадке, и затем кто-то постучал в дверь.
— Кто там? — спросил я.
Из-за дверей раздался извиняющийся голос Мильфорда.
— Это я, сэр! Мне послышалось, будто в вашей комнате что-то упало: я пришел узнать, не могу ли я быть чем-либо полезен!
Я заколебался, но затем подошел к двери и открыл ее, но так, чтобы лакей не мог видеть происходящего в комнате.
— Спасибо, Мильфорд, это пустяки! Я чинил воздушный пистолет, курок неожиданно спустился и попорчена доска бюро. Вы посмотрите ее завтра утром… Кстати, был кто-нибудь в мое отсутствие?
— Нет, сэр! — ответил он и прибавил:
— Возможно, что я выйду опустить письмо, так что, если вы услышите шаги, не подумайте, что это грабители! Спокойной ночи, сэр!
— Спокойной ночи!
Я прислушивался до тех пор, пока не замерли в отдалении шаги Мильфорда, затем закрыл дверь на ключ и вернулся к посетительнице.
— Может быть, вы отдадите мне американский ключ, пока вы не забыли?
Она вскочила с дивана и посмотрела на меня, как прекрасный, затравленный зверек. Плащ упал с ее плеча и выступили изящные точеные формы, обрисованные обтянутым черным платьем. К кушаку был пристегнут кожаный мешочек, из которого она вынула ключ и, ни слова не говоря, швырнула его на диван.
— Благодарю вас. И, если это не будет нескромным вопросом, позвольте узнать, почему вам так хотелось меня застрелить?
Она бросила на меня взгляд, в котором были одновременно и удивление и отвращение.
— Вы притворяетесь, что ничего не знаете? — презрительно проговорила она.
Я покачал головой.
— Клянусь честью, не имею ни малейшего понятия!
Ее очаровательные губы нервно дрогнули и она встала во весь рост.
— Я — Марчиа Солано! — сказала она.
Я поклонился.
— Прелестное имя, но при данных обстоятельствах слегка неуместно.
— Вы еще смеете шутить! — крикнула она с горечью. — Вас правильно назвали сатиром из Кулебры!
— Вот как! — замети я. — Вы меня смущаете: я и не думал, что люди могут так льстить. Но что я сделал, чтобы вызвать к себе столько внимания с вашей стороны?
— Что вы сделали?! — воскликнула она.
Руки ее сжались, грудь высоко поднималась и опускалась от кипевшего в ней негодования.
— Вы спрашиваете, что сделали вы, когда трава… еще не успела покрыть могилу моего отца… — пробормотала она, прерывающимся голосом и, закрыв лицо руками, она горестно зарыдала.
Должен сказать, что в эту минуту я почувствовал себя невероятным грубияном, и от всей души проклинал Норскотта.
— Вы можете мне верить или нет, как вам угодно, — сказал я, — но я также причастен к смерти вашего отца, как вы сами!
Девушка перестала плакать и, открыв лицо, дико посмотрела на меня.
— О!.. — возмущенно крикнула она. — Как вы смеете так говорить?! Зачем вы лжете? Ведь я стояла около отца, когда вы его застрелили… Посмотрите!
Она отвернула рукав и, обнажив запястье, показала на глубокий шрам, резко выделявшийся на ее белом нежном теле.
— Вот след от вашей пули, а вы еще осмеливаетесь лгать мне в глаза? Кто же вы?… Человек или дьявол?!
Девушка снова упала на диван в порыве отчаянного горя.
— Взгляните на меня, — сказал я ей серьезным тоном.
Она подняла голову.
— Похож я на человека, который лжет? — проговорил я резко. — Клянусь именем моей матери и всего мне дорогого, что я совершенно невиновен в смерти вашего отца! В данный момент я больше ничего не могу вам сказать, но положа руку на сердце, уверяю вас, что это сущая правда!
Крайне серьезный тон моих слов, по-видимому, оказал свое действие: в ее глазах, устремленных на меня, показалась тень сомнения.
— Я… я тогда не понимаю, — проговорила она неуверенно. — Но Гуарец… — голос ее оборвался.
У меня мелькнула мысль, что Гуарец, джентльмен, о котором мне не мешает знать более подробно. Но девушка упрямо стиснула губы и не хотела продолжать начатой фразы.
Мне было обидно, но вести допрос дальше я не мог, не изменив слову, данному мною Норскотту. Меня и без этого уже мучила совесть, что я не совсем точно исполняю свои обязанности.
— Хорошо, — сказал я, пожав плечами, — пусть будет так!.. Вы можете спокойно покинуть этот дом, когда вам заблагорассудится! Кстати, — добавил я, вынув пистолет из кармана и протягивая его ей, — раз вы отдали мне ключ, я считаю своим долгом возвратить вам вашу собственность. У вас, вероятно, имеются еще заряды, но я доверяю вашей чести!
— Честь!.. — вырвалось у нее. — Это вы говорите о чести?! Вы…
Вывод из ее слов был настолько ясен, что я не мог оставить их без ответа.
— Почему же нет? — спросил я, — я же вам сказал, что я совершенно неповинен в тех преступлениях, которые вы мне приписываете.