Двойники
Шрифт:
У меня не так, не забалуешь.
Так, значит, сон — не мой.
Так чей же, мать твою,
Я спрашиваю. Молчите вы?
Я понимаю всё, конечно,
Тот, кто сновидит этот сон, — вовне,
Его здесь нет, не видно паразита.
А-а. Так. Я, значит, в нем,
Забрел на огонек…
Что ж, перекантуюсь, осмотрюсь.
Всё интересно тут, забава всё:
Во снах чужих я не бывал доселе.
Но сметкой и умом не обделен,
Я понимаю — есть чужие сны.
Но
Коль обнаружите себя во сне моем!
И в нем в неловком положеньи очутитесь:
В гробу дубовом или же над гробом,
И стон истошный извергая.
Так не взыщите ж, человеки,
Я в том не виноват,
Что вы себе решили так устроить жизнь…
А почему, зачем?
Кем возомнили вы себя?
Вы говорите, этот мир — не сон!
Хе-хе, смеюсь я с ваших слов безумных.
Признайте ж наконец-то, остолопы,
Признайте, неразумные —
Я — вижу сон, и вы — во сне моем.
Признаете сей факт —
И будет вам бессмертье.
А смерти же — не будет никогда.
Поверьте мне. Ведь этот сон
Устроен мною милосердно.
Таков я, человеколюб,
Мужик простой, без завихрений.
Однако! Хочется пожрать.
Скажите… в этом сне бывает и такое.
Перечить я не стану, кому снюсь,
Тому, кто щас меня сновидит.
А просто сяду у костра
И наберу похлебки, по-простому.
Поем от пуза, заодно погреюсь:
Здесь холодно и как-то неуютно…
Ну а потом уж, не взыщите —
Спать лягу.
И во сне своем себя обрящу!
(Садится рядом с дикарем.)
На сцене появляется странствующий монах, инок. Тяжкая амнезия — не помнит, какого он вероисповедания.
Монах: А может, арианин я? Иль мерзкий манихей?
Несторианец я богопротивный?
Какая жуть!.. Монофизит?..
(Что-то бормоча под нос, движется к занавесу.)
А вдруг я патриот?
Какая гадость!..
(Уходит.)
Автор, прекратив раскачиваться в кресле-качалке, долго смотрит ему вслед.
На сцену, прикрывая лицо плащом от порывов ветра, шатаясь и согнувшись в три погибели, выходит странствующий актер, в возрасте.
Актер: Гром и молния! Мороз и слякоть!
О боги! Что это вдали?
Костер, тепло привала и похлебка?
Как кстати мне, актеру, посреди
Пространств постылых и холодных.
Искусство безразмерно, господа,
Точнее, бесконечно…
Да разве вам понятно,
Ни разу не творившим
И драм великих жизни не игравшим?
Да, я актер, я шут, паяц, я клоун,
Я пульчинелла, с раною в душе,
С печатью мысли на челе глубокой…
Да, друг Горацио, на свете много тайн
Таких, что никому не снились…
Кипение страстей, кружение событий,
И жизни грозный хоровод.
Кровавая развязка. Роковая.
Всё я изведал вот на этой сцене,
Зовется что судьбою лицедея…
Когда-то был я молод —
Любовников отважных,
Героев дерзких я играл блестяще.
Затем каких царей переиграл!
Но Лир счастливей был меня стократ,
Когда слепой, безумный, одинокий
Среди холмов и вереска блуждал…
Он быстро счеты свел с судьбою неизбежной.
А я? Мне жребий уготован долгий и тяжелый.
О скольких женщин я любил, и сколькие меня!
Детей зачал я много, очень…
И вот теперь я — одинокий странник,
И негде голову приткнуть,
Никто не скажет «милый», «папа».
Я никому не нужен, никому.
Последняя собака вшивая, хромая,
А гложет кость хозяйскую.
В мороз ее впускают в сени.
А кто меня? Меня кто приютит, кто впустит?
Что — «быть или не быть»?
Пустое баловство, когда одно другому не мешает.
А мне лишь — «быть», как приговор,
Как жребий, как сценарий неизменный.
Смеетесь? Смейтесь же. Однако, запах!
Хорош, приятен. Я в миску отложу себе
Похлебки сей. Грешно мне отказать…
(Начинает поспешно накладывать из котла.)
О боги! Странные дела творятся в мире!
Я отложил изрядно, а в котле
Ничуть не меньше — вот причуды мирозданья!
Так и не знаешь, где придется слечь,
Среди каких пейзажей…
Да вот хотя б посред дороги!
Мне, лицедею! Где уж вам понять
Трагическую душу лицедея!
Без лицедейства мир не полон!
Знайте! Вот, скажем, император был.
Мужик нормальный, дело вел исправно.
И долго протянул, на троне восседая.
На одре ж эдак приподнялся и промолвил:
«Что, как комедию исполнил — преизрядно
Я, жизнью именуемую?»
И в тот же миг скончался — лицедей!
А вы молчите всё, как истуканы,
Или, скорее, пни… Но впрочем…
Передохну и я, согрею члены, ну и всё такое…
(Картинно сбрасывает плащ и присаживается.)
Автор (глядя за кулисы, медленно встает):