Двойное чудо для генерального
Шрифт:
Лидия явно не ожидала такого поворота событий, но она быстро восстанавливает своё профессиональное спокойствие.
— Прошу вас, проходите, — приглашает она, открывая дверь шире. — Все уже собрались.
Мы входим в просторный холл, где высокие потолки, мраморные полы и дорогие картины на стенах производят неизгладимое впечатление. Дети смотрят вокруг с восторгом, а я чувствую себя немного неуютно в этом роскошестве.
— Папа, а куда нам идти? — спрашивает Олег, глядя на Артура.
— В гостиную, —
Я держусь позади Артура. Стараюсь быть уверенной и обещаю себе не растраиваться ни при каких обстоятельствах. В конце концов мне абсолютно не важно мнение чужих людей.
— Всем привет, — здоровается Артур, когда входим в гостиную.
Все оборачиваются в нашу сторону, его отца я узнаю сразу, он начинает подниматься с кресла, но тут же замирает и его улыбка сползает, когда сначала замечает детей рядом с Артуром, а потом меня.
Все смотрят на нас, я — на них.
И тут вижу человека, которого совершенно не ожидала встретить здесь.
Мирон.
Он сидит рядом с сестрой Артура, обнимая ее за талию.
Он тоже удивлен моему внезапному появлению в доме Золотаревых. В его глазах конечно же я вижу узнаваемость. А еще вину. Наверное за то, что сначала позвал на свидание, а потом слился. Ну, теперь причина ясна.
Чтобы ни говорили мужчины, а между женщиной с детьми от другого мужчины и женщиной без чужих детей, они всегда выберут второй вариант. Это разочаровывает и глубоко ранит.
— Папа, с Днем рождения. И в такой день я хотел бы тебя кое с кем познакомить, — говорит Артур не без иронии в голосе. — Это мои дочь и сын. Алина и Олег. Им уже пять лет, — в голосе Золотарева младшего я определённо могу разобрать упрек, направленный отцу.
За то, что разлучил нас таким подлым способом и все это время я воспитывала детей одна.
— Дети? Это шутка такая? Или ты завел отношения с разведенной женщиной и решил усыновить ее детей? — отца Артура разрывает от злости.
Тамара Андреевна, кажется, задерживает дыхание и не дышит. Испуганно косится то в нашу сторону, то на мужа. Я же смотрю на отца Артура, лицо которого уже стерлось с памяти, ведь я видела его всего два раза и очень давно, и понимаю чьи глаза достались моим детям.
Эту схожесть между ними невозможно не заметить.
— Артур, что за приколы? — смеется его сестра. — Пап, успокойся, это наша соседка. Она в доме Артура живет.
— Думаю, ты прекрасно узнал мать моих детей, отец, — не обращая внимания на слова сестры продолжает он. От напускного спокойствия не осталось ни следа. — Ты ведь шесть лет назад так постарался сделать все, чтобы мы расстались. Как тебе спится по ночам, отец, со знанием, что ты приложил руку к тому, чтобы твои собственные внуки жили без отца хрен знает
Артур окончательно выходит из себя.
Отец Артура застывает, его лицо краснеет от ярости. Он сжимает кулаки, и я замечаю, как его взгляд метается от Артура к детям, затем ко мне. Тамара Андреевна по-прежнему не дышит, будто любая неосторожная реплика может привести к взрыву.
— Артур, — начинает он медленно, голос его дрожит от подавленной ярости. — Ты хочешь сказать, что эти дети — твои? Ты уверен в этом? Может, мать этих детей просто воспользовалась ситуацией и решила привязать тебя к себе таким образом?
Воздух вокруг нас сгущаются. Дети чувствуют неладное, напрягаются. На их лицах уже нет улыбок, руки с открытками опущены вниз. Им здесь не рады. Они делают шаг назад, неуверенно смотрят на меня.
Я не хочу, чтобы дети слышали это все. Эти разговоры не для них.
Поэтому ровняюсь с Артуром, касаюсь его плеча. Сжимаю. Он расслабляется.
— Артур, мы сюда не для этого ехали, — произношу, но мой голос так слаб и неуверен. Чувствую на себе взгляд каждого члена семьи Золотаревых. Я будто под микроскопом сейчас нахожусь.
Артур, словно резко вышел из транса, поворачивает ко мне голову. Его взгляд смягчается.
— Да, ты права. Дети очень хотели поздравить своего дедушку с Днем рождения. Даже сделали открытки своими руками. Пойдемте, подарим их дедушке, — обращается к детям. — Это тебе, отец, с праздником, — кладет коробку на стол.
Дети подходят к нему. Олег более уверенно, Алина совсем смутилась, ни на минуту не отпускает руку Артура.
Я затаила дыхание.
Дети смотрят на Золотарева старшего, он — на них.
— С Днем рождения, дедушка, — тихо пищит Алина, протягивая тому открытку. — Я очень рада познакомиться.
Он ее не берет.
Секунда, две, три…
— Ты можешь хотя бы принять рисунки детей, папа? Дети весь день старались, хотели с тобой познакомиться и порадовать, — Артур отбирает у детей открытки и со злостью впечатывает их в грудь отца.
Глаза Золотарева старшего вспыхивают злостью, но он не находит слов, чтобы ответить.
— Что ж, думаю, мы можем идти. Не стоит ждать нас вечером, — Артур окидывает всех присутствующих взглядом.
Потом наклоняется и берет Алину на руки. У той на глазах выступают слезы, а я стою посреди гостиной и не могу ничего сделать.
Мне так обидно.
Мои дети ничего не сделали плохого, они ни в чем не виноваты, почему их нельзя просто любить?
— Эй, ты чего? — спрашивает Артур у Алины, щелкая ее по носу и целуя в висок.
— Этот дедушка плохо-о-о-ох, я хочу к другому дедушке-е-е-е. Он даст мне конфетки и будет играть со мной в «Крокодила-а-а-а», — ревет Алина и прижимается к Артуру, обнимая его за шею и ища защиты.