Двойной орёл
Шрифт:
— Может, наведаться к нему на квартиру? — с улыбкой предложила Дженнифер.
— А где он жил?
— Порте де Клин… — Она полезла в сумку за записной книжкой.
— Порте де Клинанкор. Неудивительно. Вряд ли он сумел бы обзавестись жилищем вблизи Елисейских Полей. Но ведь полиция, наверное, там все перевернула?
— Полиция была. А вот насколько тщательно они провели обыск? Не уверена. — За годы работы Дженнифер твердо усвоила: доверять в поисках свидетельств лишь собственным глазам, а не уверениям полиции, особенно если это местные копы. — Думаю, ждут не дождутся, как бы побыстрее закрыть дело. Тем более хозяин квартиры мертв.
Они подошли к машине. За руль сел Том и завел мотор.
— Вы этого хотели — пожалуйста, — сказал он Дженнифер, когда та устроилась рядом. — Отвезу вас туда, посмотрите. Но если желаете знать мое мнение, это напрасная трата времени.
— Ваше мнение меня не слишком интересует, — огрызнулась Дженнифер. Она достала записную книжку и начала перелистывать ее. — Рю де Руссо, номер семнадцать. Знаете, где это?
Том кивнул:
— Около блошиного рынка. Но, повторяю, это напрасная трата времени.
Он выжал педаль газа, и автомобиль, набирая скорость, покатил по улице, слегка подпрыгивая на тряской булыжной мостовой.
Припаркованный за большим белым фургоном темно-синий седан тоже тронулся с места и двинулся следом за ними. Мужчина, сидевший на пассажирском сиденье, говорил по телефону.
Глава 40
Порте де Клинанкор, Восемнадцатый округ, Париж
16.17
«Рено» остановился, Дженнифер и Том внимательно оглядели улицу. Деревья, некогда украшавшие ее, давно погибли от удушливых выхлопных газов и нехватки солнечного света. Грязно-серые стены зданий, напоминающих тюрьму, украшали граффити — крик отчаяния и ненависти. Сушилось белье, подвешенное на палках, выдвинутых из окон, хлопало на ветру, точно паруса.
Они подошли к дому семнадцать и нажал кнопку звонка. Через несколько секунд из домофона донесся поток неразборчивых фраз на французском.
В ответ Том произнес одно слово:
— Полиция.
Дверь отворилась. Том улыбнулся Дженнифер и пропустил ее вперед; она в ответ лишь сердито покачала головой:
— Изображаете офицера полиции?
— Но ведь это помогло нам войти!
Они шагнули в плохо освещенный подъезд. Места было достаточно, и наверняка мамаши раньше оставляли тут детские коляски. Но теперь вместо них у лифта и задней двери стояли два огромных мусорных контейнера на колесиках, и тошнотворно сладко пахло тухлятиной. У подножия лестницы они увидели консьержку, седовласую старуху, все лицо исчерчено глубокими вертикальными морщинами. Дверь в ее каморку за спиной была открыта, по телевизору показывали какую-то игру.
— Нам бы хотелось осмотреть апартаменты отца Раньери, — произнес Том на безупречном французском.
— Вы из полиции?
— Да.
— Документ есть?
— Да.
— Нельзя ли взглянуть? — Старуха сложила морщинистые ручки: костлявые запястья распухли от артрита, пальцы скрюченные, деформированные, напоминающие птичьи когти.
— Не доставляй мне лишних хлопот, женщина.
Консьержка оглядела Тома, затем Дженнифер, недовольно бормоча себе что-то под нос.
— Какой этаж?
— Последний. Комната «В».
— Лифт есть?
— Нет. — Старуха ткнула пальцем куда-то себе за спину. — Лестница.
Том кивнул и, пропустив вперед Дженнифер, двинулся к лестнице. Они стали подниматься по ступеням, и минут через пять шаги их начали эхом разноситься по всему пролету — звуки отлетали от стеклянной куполообразной крыши. Они добрались до площадки верхнего этажа и увидели длинный и унылый коридор, в который открывались двери шести квартир.
— Похоже, здесь, — сказала Дженнифер, когда они добрались до конца коридора.
Дверь слева была опечатана с помощью бело-синей полицейской ленты, к одной из створок прилеплена официального вида бумажка.
— Сейчас открою, — промолвил Том.
— Нет необходимости, — усмехнулась Дженнифер, извлекла из сумочки маленькую отмычку и склонилась над замочной скважиной. — Как-нибудь справлюсь.
Она тихо поковырялась в замке, повернула ручку, и дверь отворилась. Лента оторвалась. Они вошли в маленькую комнату, единственным источником света служило грязное незашторенное окно. По одну сторону — узкая кровать, матрас снят и прислонен к стене; по другую — маленький холодильник. Он издавал слабое гудение, дверца была открыта, внутри ничего, лишь тускло горит лампочка. Одежда и какие-то тряпки вытащены из шкафа и комода и разбросаны по полу. Часть тряпок свалена на кровать. В дальнем левом углу виднелась треснутая белая раковина, рядом с ней — одноконфорочная газовая плитка, подсоединенная с помощью шланга к ярко-синему баллону, установленному на шатком ламинированном столе. Том щелкнул выключателем, но оказалось, что лампочка под потолком отсутствует. В углах на потолке скопилась густая паутина.
— Ну и дыра! — воскликнула Дженнифер.
— А вы чего ожидали?
— Ну не знаю… чего-нибудь более приличного.
— Это была ваша идея, прошу не забывать.
— Если мы здесь, надо осмотреться.
Том пожал плечами и принялся неспешно обходить комнату, простукивая стены и внимательно оглядывая пол. Дженнифер занялась тем же самым, только с другого конца, заглянула за шкаф и даже отодвинула кровать от стены. И вот вскоре они закончили осмотр и встретились в центре комнаты.
— Ну и хватит, — проговорил Том и еще раз с отвращением окинул взглядом комнату. — Ничего здесь нет и быть не может.
— И все равно стоило.
— Неужели?
— Очевидно, я просто недооценила французскую полицию. Вероятно…
— Погодите-ка! — вдруг перебил ее Том. — Здесь действительно ничего.
— О чем это вы?
— А что тут вообще есть? Тряпки, постель, плитка, несколько книг. — Он пнул носком ботинка валявшуюся на полу книгу, скрытую красной рубашкой. — Но я не верю, что он жил… вот так. Ни еды, ни фотографий. Даже занавески на окне нет.
— Занавески? Ну и что?
— Вы когда-нибудь пробовали уснуть в комнате, где нет занавески или шторы? Это возможно только в том случае, если вы планируете подняться часа в четыре утра. Он мог бы попробовать соорудить себе хоть какое-то подобие занавески из простыни, полотенца…
Дженнифер пожала плечами, хотя сознавала: определенный резон в его рассуждениях есть. Действительно странно. Том приблизился к окну и стал всматриваться через мутное, давно не мытое стекло в крыши домов, телевизионные антенны, окна и каминные трубы. Затем покачал головой и глянул вниз. На полу в комнате валялся стул, видимо, перевернутый во время обыска.
Том поднял его и придвинул к окну, на привычное место. Он без труда определил его — в нижней части подоконника облезла краска, там, где к нему прижималась спинка стула. Том хотел отвернуться, но его внимание привлекла коричневая обивка сиденья. Ее покрывали пыльные следы от обуви.