Двойной удар
Шрифт:
Мы несколько часов сидели на разномастных кухонных стульях, пили пиво из второго привезенного блока, а Джефри тем временем работал в другой комнате. Он позвал нас посмотреть, что обнаружил, раньше, чем я ожидал.
— Вот вам скупи-дупи-ду. От первой съемки остались только теневые изображения. Я захватил все, что смог. Потом перевел в цифровую форму. Полагаю, вы не против монтажа выделенных кадров?
— Смотря по тому, Джефри, что ты имеешь в виду, — ответила Бри. — Ты говоришь по-английски? Или, может, по-испански? Я хорошо знаю этот язык.
Джефри улыбнулся:
— Ну что ж, смотрите сами. Если хотите, могу сделать изображения еще больше. — Он отстукал на клавиатуре несколько команд. — Посмотрите на это повнимательней.
Мы подались вперед, вглядываясь в один из маленьких мониторов на письменном столе. Изображение действительно было теневым, но все же различимым. И мы сразу узнали его.
— Черт возьми! — произнесла Бри вполголоса. — Внезапно все становится совершенно ясным.
— Не тюрьма ли это Абу-Грейб? — спросил стоявший позади нас Джефри. — Это она… так ведь?
После скандала с тюрьмой Абу-Грейб в Ираке прошло несколько лет, но он до сих пор оставался больным местом во многих вашингтонских кругах.
Изображение представляло собой фотографию или перепечатку кадра с видеопленки. Сейчас это не имело никакого значения. Неясные детали я мог легко восстановить по памяти. Посреди широкого, окаймленного дверями камер коридора стояла женщина в американской военной форме. На полу возле ее ног находился голый иракский пленный с капюшоном на голове.
Он стоял на четвереньках, совсем как Тэсс Ольсен.
На шее у иракца был собачий ошейник, а тянущийся от него поводок женщина держала в руке.
Бри уставилась на это изображение и медленно кивнула.
— Джефри, есть у тебя кофе в кухоньке, или мне сходить за ним в магазин?
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Второй сюжет этого убийцы относился к одному из его любимых жанров, научной фантастике.
Преступник больше не строил из себя иракского офицера, но его новая роль выглядела гораздо эффектней: доктор Ксандер Свифт. Какой актер не пошел бы, так сказать, на убийство ради этой роли, ради исполнения этой сцены? Притом именно в театре. Восхитительно!
Тротуар перед величественным Центром исполнительских искусств имени Джона Кеннеди в тот вечер быстро заполнялся людьми. Толпа состояла главным образом из молодых людей, наэлектризованных, уверенных, державшихся несколько вызывающе. Как и следовало ожидать на инсценировке научно-фантастического рассказа, по которому уже снят фильм. Однако в пьесе играл знаменитый актер. Отсюда большая толпа, хотя аншлага все-таки не было.
Убийца — сам он не являлся звездой — пока, во всяком случае, — подходя к Центру имени Кеннеди, входил в роль доктора Ксандера Свифта.
Шесть раскачивающихся дверей вели с улицы в кассовый зал с кафельным полом. Затем четыре внутренние двери вели дальше, в покрытый коврами вестибюль театра. Убийца замечал все и откладывал в памяти каждую деталь.
Почти поверив, что теперь он доктор Ксандер Свифт, все больше вживаясь в роль, убийца двигался не медленнее и не быстрее, чем окружающая толпа. Толстые темные очки, бородка с проседью и непритязательный твидовый пиджак помогали ему оставаться незаметным. Он просто один из театралов.
Однако на этой репетиции убийца не мог отделаться от легкого беспокойства. Что, если он оплошает? Что, если его каким-то образом схватят? Что, если он совершит ошибку в Кеннеди-центре?
Он поднял взгляд и увидел, проходя мимо, серебристую афишу за стеклом:
МЭТЬЮ ДЖЕЙ УОКЕР
В СПЕКТАКЛЕ
«ЗАПОМНИМ ТВОЮ ЩЕДРОСТЬ»
Красивый голливудский актер, имя которого было написано черными буквами над названием пьесы, хорошо известен халтурными, но очень популярными фильмами. Только из-за него в кассах был почти полный сбор. Мэтью Джея Уокера особенно любили женщины, хотя он недавно женился на красивой актрисе и они по последней голливудской моде усыновляли детей из стран «третьего мира». Теперь супруги жили в Вашингтоне и «могли влиять на правительство в важных для детей всего мира делах». В самом деле кто-то так говорил и, хуже того, думал? Да, и говорили, и думали.
В зрительном зале музыка синтезатора создавала нужное настроение на этот вечер. Доктор Ксандер Свифт легко нашел свое место, 11А, в дальнем левом проходе.
Убийца определенно вошел в роль и очень хорошо играл ее — во всяком случае, по его собственному мнению. Он находился в нескольких шагах от четырех освещенных пожарных выходов, но почти сразу же для него это стало несущественно. Он быстро понял, что не воспользуется билетом, который купил на место 11А на субботний вечер.
Это вовсе не выигрышная позиция! Совершенно невыигрышная!
Символическое убийство должно произойти не здесь, а на сцене.
Так будет лучше всего — для зрителей. А зрители — это всё, разве не так?
В пять минут девятого свет в театре потускнел, затем погас. Музыка синтезатора стала громче, и тяжелый парчовый занавес медленно поднялся.
Сцену залил красный свет, создал дымку над зрительным залом, где место 11А уже было пустым.
Доктор Ксандер Свифт увидел все, что нужно в этот вечер, — и потому ушел из театра. Убийство было намечено на другой день. Сегодня только репетиция, прогон. Ведь он хотел играть перед полным залом. Это было необходимым условием.
Все, разумеется, в честь его.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
На другой день на собрании отдела по расследованию насильственных преступлений в повестке дня был всего один, но очень важный пункт, по крайней мере с моей точки зрения. Бри пригласила меня прийти, и я солгал бы, если б сказал, что не хочу.
В помещении оказалось очень много людей, места были в основном стоячие, что, однако, не мешало оживленным толкам.
Капитан Тор Рихтер задерживал начало собрания до приезда заместителя мэра — тот опоздал на двадцать минут и за все время пребывания здесь не сказал ни слова. Однако само присутствие Ларри Дэлтона давало ясно понять: все следят за этим делом. Казалось, маньяк-убийца хотел именно такого оборота событий, но тут ничего поделать было нельзя. Не пригласить заместителя мэра полиция никак не могла.