Двойной виски со снегом
Шрифт:
Украдкой снова она любовалась его руками на веслах, выверенными движениями, будто из камня вырезанным лицом, а сама пряталась от его взгляда за экраном телефона, делая вид, что читает одинаковые и скучные сообщения от всех родственников разом. Трусиха и лгунья.
Едва ступили на берег, как раздался звонок сестры. Арат был рядом: плотно швартовал лодку, разворачивал и крепил над ней чехол, проверял замки. Развернулась к нему спиной, нажала «ответить».
– Ты рехнулась?!
– Я тоже тебе рада, Лизун. Прости, потеряла зарядник.
– И все? Вот так просто? Мне звонил этот твой.. Алекс, да.
– Пангендер.
– Фиолетово. Перепугала ты нас до хомячкового поноса.
– Какого? – она услышала вдруг, что звуки у лодки затихли. Вполоборота повернулась, Арат стоял на причале спиной к ней и отчего-то пристально смотрел на море.
– Ядреного. У тебя все нормально? Где ты была вообще или с кем?
– Или с кем. Потом расскажу все, хорошо?
– Так, стой!
Голос сестры раздался вдруг на весь причал. Нервничающая Марина случайно нажала на включение громкой связи и судорожно пыталась понять, как ее отключить. Мужчина обернулся.
– Давай все потом, Лизун. Меня, кажется, ждут.
Он отрицательно покачал головой. Что это могло означать?
– Кто ждет? Что у тебя произошло? Отвечай!
– Я… – перевела взгляд на окаменевшего Арата. – Я не знаю.
И отключила звонок.
Вот так.
Несколько секунд стояли молча, напряженно смотря друг на друга. Марине отчетливо вдруг увиделось, что между ними растет прочная ледяная стена. Почти Китайская. Еще немного – и больше она его никогда не увидит. Это будет в высшей степени правильно и целесообразно, не так ли?
Шагнула навстречу, он отступил, снова покачав головой.
– Тебя подвезти? У меня тут недалеко машина.
– Нет, спасибо. Предпочитаю ногами. Большой мальчик уже, справлюсь.
– Ты уверен?
Вместо ответа порывисто отвернулся. Сделал шаг от нее. Вздрогнул, снова вернулся, подлетел, как сокол – стремительно, хищно. Поймал ее за плечи, словно мышь. Такое мужское движение, Марина вмиг ощутила себя трепещущей добычей. На секунду сцепился с ней взглядом и поймал рот губами. Властно, словно метку ставил. Выдохнул в распахнутые ему навстречу губы, не дав ответить, не дав снова сойти с ума:
– Прощай!
Снова развернулся порывом – как ветер. И улетел.
Просто «прощай». Как все просто… Как она и хотела, ведь так же?
Проклятье, как больно.
5. Послевкусие
Арат чувствовал такую пустоту внутри, словно его сердце осталось там, с ней на причале. Он не хотел уходить, не хотел ее оставлять и, испугавшись этих ощущений, силой оторвал себя от Марины.
Девочка поиграла с ним, хватит. Приложила к телу, словно пластырь на больное место, вылечилась и будет. При воспоминании о ее теле стало дурно. Он не был подростком, чтобы возбуждаться от одного вида длинных ног или красивой груди. Давно уже не был. У Арата хватало выдержки и на большие подвиги. Он давно считал себя разумным и хладнокровным. Ему даже нравилось отказывать особенно назойливым женщинам. Нравы Нью-Йорка продиктованы властью денег: плати и бери. Просто и без обязательств. Он мог себе позволить взять половину женщин этого города. Не хотел.
"Ты – последний романтик Запада, Арат!" – говорили ему друзья.
Пусть так. Он не обольщался.
Марина
Ее мужчина был крепок, строен, высок, богат и аккуратен. Как же Арат его ненавидел!
Не допуская даже мысли о возможности конкурировать, он готов был задушить неведомого противника голыми руками. Забрать свою женщину и увезти домой. В предгорья и степь. Никому и никогда не отдавая.
Нужно было срочно выкинуть все это из головы, отравляющее его, растворяющее. Еще немного, и не останется на этом свете Арата, будут лишь жалкие головешки на пепелище его внезапной и неразделенной любви.
Кинул сообщение друзьям. Кратко и лаконично:
«Мне надо нажраться».
У него были отличные друзья. Самое главное его богатство. Лишь два встречных вопроса:
«Где?» и «Когда»?
И планы на вечер сложились в один плоский паззл.
Ему не задавали вопросов. Виски без льда, на закуску – дольки лимона с солью и красным перцем. Его личное изобретение. Пили молча в маленьком уютном баре с русским владельцем. Давно знакомый бармен лишь взглянул на Арата из-за стойки и молча выставил большую бутылку текилы: «утешительный подарок от заведения».
Видимо, нечто такое читалось на обычно невозмутимом восточном лице, что пора утешать.
– Ты как, Рат? – сокурсник и почти брат Кирюха тоже попал сюда «по работе» сразу после учебы.
– Тебе честно или цензурно?
– Второе, – Кир усмехнулся, наливая себе и всем, сидевшим рядом.
– Тогда молча и не чокаясь.
– Ага. Баба, значит.
Арат пожал плечами. Слишком они хорошо его знают.
– Судя по скорби на лице монгольского народа – красивая баба.
Наморщил нос. Ему не нравилось сочетание прекрасной и лучезарной Марины и плебейского слова «баба».
– Даже так? Ну так женись тогда. Фигня вопрос. Подумаешь, проблема.
– Так она меня и ждет. Не Пенелопа. Да и я – не Одиссей, как видишь.
Он вдруг стал словно еще меньше. Сидел за барной стойкой стремительно опьяневший, взъерошенный, словно воробей.
– Ага. Так укради ее тогда. Как там у вас в степи делают? За хвост и об забор… Не, на плечо и в кумыс или как там? Ну, разберешься. Слушай, я тебя не узнаю.
Друг снова по-хозяйски разлил по стаканам напиток. Бармен даже не пытался вмешаться в этот священный ритуал, лишь кивая головой, словно в согласие ко всему сказанному.