Двойной запрет для миллиардера
Шрифт:
— Сука… — он так сцепляет зубы, что слышно негромкий скрежет. А я так надеялась, что это у меня развилась паранойя и мания преследования!
— Нас прикрывает гора. Как только они из-за нее вывернут, сразу нас увидят. Здесь даже спрятаться негде!
Громов упирается здоровой ногой, подтягивается на руках и падает на пассажирское сиденье, щелкая ремнем безопасности. Во внутреннем зеркале заднего вида вижу, как его взгляд жадно рыщет вокруг. Внезапно глаза морской лазури торжествующе вспыхивают.
— Не найдут. Туда! — он показывает кивком на дорогу и резко дергает руль.
С ужасом упираюсь взглядом в улавливающий тупик для остановки грузовых автомобилей. Он покрыт толстым слоем гравия, переходящим в песок, и заканчивается каменистой насыпью. За ним начинаются густые лесные заросли.
— Что значит, туда? — издаю угрожающий писк, но мою ногу уверенно отталкивает мужское прокачанное бедро.
— Крепко держись и жми на газ, остальное я сделаю сам.
— Ты с ума сошел, Марк, мы же разобьемся? — от страха у меня пропадает голос, я могу только сипеть.
— Делай, что тебе говорят, — Громов левой ногой давит на педаль сцепления и перехватывает руль. — Отпусти.
Но я упрямо мотаю головой, потому что не могу разжать руки. Не получается. Цепляюсь за руль как за спасательный круг, хотя больше хочется вцепиться в Громова.
— Жми, Каро! — рычит он, и я вдавливаю педаль до упора.
Марк рулит одной рукой, второй переключает скорости. Мертвой хваткой держусь за руль, а сердце бьется так громко, что я почти не слышу рев двигателя.
Пикап проносится по короткому участку, предназначенному для аварийной остановки, взлетает как с трамплина и переваливает через каменистую насыпь. Я в страхе зажмуриваюсь и прячу лицо на груди у Громова.
От него пахнет потом, пылью, железом и остатками дорогого мужского парфюма. Марк рвано дышит, когда пикап приземляется всеми четырьмя колесами на землю. Нас встряхивает так, что кажется из меня сейчас выпорхнет душа. Вместе с мозгами.
Но уже через секунду автомобиль катится по траве, и я рискую приоткрыть глаза.
Марк умело маневрирует, филигранно вклинивается между двумя развесистыми деревьями и одновременно вжимает тормоз до упора. Остатками сознания отмечаю, что мы успели. Сверху уже надвигается тень выныривающего из-за вершины горы вертолета.
Продолжаю прижиматься к широкой, вздымающейся груди, сама почти не дышу. Громов глушит двигатель, а я пробую разжать руки. Но ничего не получается, и я жалобно всхлипываю.
— Что с тобой? — Марк заглядывает в лицо. — Ты так сильно испугалась?
Поспешно киваю, продолжая судорожно цепляться за руль.
— Я ннн… ннн… нн-никогда так… нн-не езд…ила…
— Да? — он удивлен или делает вид. — Ты хорошо водишь. Я думал, ты водитель со стажем.
— Ннн… Н-нет… — поднимаю голову и честно моргаю, — тт-только ввв… маг-газин… З-за хле-бб-бом…
Не только за хлебом, конечно, тут я преувеличиваю. Папа давно научил меня водить, и неплохо. Но он учил меня быть ответственным и аккуратным водителем. Перелетать через препятствия меня точно никто не готовил.
Марк смотрит на меня со странным выражением, осторожно, по одному отцепляет пальцы от руля. Затем обеими руками берет за голову и крепко целует в макушку.
— Ты самая отважная девушка, которую я когда-либо встречал.
Сомнительный комплимент, если честно. Я бы предпочла быть самой красивой.
— Лучше чтобы самая красивая, — вырывается у меня так неожиданно, что я перестаю заикаться. Зато теперь начинают громко стучать зубы.
— А это даже не обсуждается, — серьезно отвечает Громов и в изнеможении откидывается на спинку сиденья, увлекая меня за собой.
— Как твоя нога? — спешу сменить тему, ругая себя за то, что вообще ее затронула.
— Я ее не чувствую, — морщится Марк. — Зато не болит.
— Это временный эффект, — возражаю, — ты же колол обезболивающее. Тебе надо показаться врачу.
— Я не могу, Каро, — протестующе мотает головой Громов. — Сама все понимаешь.
Конечно, понимаю, но мне не нравится цвет его лица и дерганые, судорожные движения,
Мы сидим в полном молчании, глядя на лес через стекло. Марк обнимает меня за плечи, я прижимаюсь к его груди. Время тянется медленно, и от близости Марка сердце продолжает колотиться еще сильнее.
Но это совсем не та близость, о которой я мечтала. Мыслями Громов далеко, его действия скорее механические чем чувственные. А я полулежу в объятиях мужчины, в которого влюблена с детства, и думаю, что лучше бы это был сон. Дурной, кошмарный сон, от которого можно проснуться.
Внизу по трассе мимо нас с воем проносятся полицейская машина и машина скорой помощи, следом появляется знакомая тень. Уши закладывает от гула работающего винта.
— Все, свалили, — говорит Марк, прислушиваясь.
— Их спугнула полиция? — не спрашиваю, скорее утверждаю, и Громов согласно кивает.
— Жаль, нельзя узнать, кто это был, — говорит он, нахмурив лоб, но я пока решаю ничего не говорить о спрятанном в камнях видеорегистраторе.
Потом скажу. Не факт, что удалось что-то записать. Может он упал, или его нашли.
— Заводи двигатель, будем отсюда выбираться, — к Марку снова возвращается командный тон.
— Как мы отсюда выедем? — мне уже заранее страшно, но Громов неумолим.
— Как въехали, так и выедем. Я буду говорить, а ты делай.