Двуликий Янус
Шрифт:
Вечером, после ужина, я уселся на кровать рядом с Янушем и тяжело вдохнул.
– Что-то случилось? – спросил он меня.
– Я сегодня стащил из кармана конфету и съел ее в туалете, – снова вздохнул я и опустил голову.
– Ты был голоден, Анхель! Это не преступление! – улыбнулся Януш и погладил меня по голове.
– Нет! Я совершил подлость! – замотал я головой. – Я не поделился с тобой. Ты бы так никогда не поступил!
Это было правдой. До самого вечера я мучился именно из-за того, что не поделился найденной конфетой с Янушем. Я лазил в карманы курток, брюк и рубашек, которые мне попадались, в надежде найти конфету и для него, но больше такое счастье мне не улыбнулось. Мне попадались только камушки, кусочки карандашей и подсолнечная шелуха.
– Не переживай, – улыбнулся Януш, надевая полосатую курточку. – Я не люблю сладкое. Нам разрешено недолго побыть на улице. Пойдем, подышим воздухом перед сном?
Мы вышли и, зайдя на задний двор за бараком, уселись на большое промерзшее бревно. Было тихо, и падал мелкий снег. Где-то на самом краю нашего лагеря лаяла собака. Над нами качался фонарь, освещая все вокруг тусклым желтым светом.
Януш достал из кармана мятую пачку сигарет и задумчиво посмотрел на нее.
– Почему не куришь? – спросил я у него.
– Спичек нет, – ответил Януш, пряча пачку обратно в карман. – Эх… я бы сейчас полжизни отдал за одну затяжку.
Я на секунду отвернулся от него и вдруг увидел недалеко от бревна маленький серый комок. Сначала я решил, что это крыса, их было тут очень много. Но комок был правильной круглой формы, а крысы были длинные, с противными лысыми хвостами.
– Кто там, Януш? – спросил я, показывая находку.
Януш спрыгнул с бревна и, присев на корточки, тронул пальцами пушистый комочек.
– Это воробей, – сказал он и, хитро посмотрев на меня, спросил: – Хочешь чудо?
– Конечно хочу! – обрадовался я.
Януш взял в руки тельце воробья и, положив его себе за пазуху, запахнул ворот куртки.
– Ну что там? – я в нетерпении заерзал на бревне.
– Подожди! – сказал Януш, прислушиваясь к чему-то внутри себя. – Как же я соскучился по чудесам, ты даже не представляешь как… А сейчас… Алле-оп! – сказал он и, пошарив рукой под курткой, достал взъерошенного и недовольного воробья. Тот потянулся, расправив серые крылышки, потряс маленькой головкой и, легко взлетев вверх, уселся на столб фонаря.
– Ты его оживил… – выдохнул я восторженно и тут же, нахмурив брови, спросил с обидой в голосе: – почему ты не сделал так с Карлушей?!
– Я не могу оживить совсем мертвое, – вздохнул Януш. – Если бы я мог, то не только Карлуша был бы с нами. И пусть это чудо забрало бы мою жизнь, главное, все были бы живы.
Я спрыгнул с бревна и, взяв Януша за руку, повел его обратно в барак.
========== Глава 44 ==========
Дни тянулись серые и тоскливые. Они были похожи друг на друга, как старики-близнецы с длинными седыми бородами, морщинистыми лицами и в одинаковой одежде. Изредка хозяин цирка звал Януша на репетиции, а я все так же ждал его прихода. Он возвращался уставшим, вымотанным и каким-то помятым. Его крылышки вечно волочились за ним по полу, собирая пыль. Перья на них частично выпали, образовывая небольшие проплешинки. Януш ложился на кровать рядом со мной и начинал совать мне в рот либо куски шоколада, либо помятые конфеты.
– Ешь! – шептал он, обдавая меня запахом перегара. – Только тихо, чтобы никто не услышал.
И я ел… Правда, шоколад и конфеты к тому времени перестали быть для меня праздником. Это была просто еда. Просто способ заглушить на время постоянный ноющий голод.
Человеческое тело, в принципе, может привыкнуть ко всему: к жаре, к холоду, к любым неудобствам. Вот и мое тело привыкло. Я уже не чувствовал боли, если случайно обрезал палец или сдирал кожу при работе. Я не чувствовал холода, которым были пропитаны не только улица и барак, но и наша постель. Но голод… Этот зверь не давал мне спокойно спать, даже когда мне казалось, что меня качает от усталости. Я чувствовал голод постоянно, даже во сне.
– Вот, возьми, – говорил Януш, давая мне половинку своего пайка за ужином.
– Нет! Это твой хлеб, – говорил я, с вожделением глядя на сухую, немного заплесневелую корку.
– Я не голоден, – отвечал Януш.
– Бери, Анхель! – кивал мне старик Захар, сидя на соседней кровати. – Поверь, лучше остаться голодным, чем совершенно одному.