Двуликий Янус
Шрифт:
Я хотел задать Янушу какой-то вопрос, но в этот момент хозяин цирка замолчал и стал обходить ряды претендентов. Глядя в лица людей в одинаковых полосатых одеждах, вожак говорил что-то переводчику, и тот кивал ему, видимо, готовил задания для исполнения.
Когда вожак дошел до самого края, его холодные серые глаза остановились на Януше.
– Господин начальник лагеря ждет тебя вечером, – коротко сказал Янушу переводчик.
Януш слабо улыбнулся хозяину цирка и, сняв с лысой головы феску, кивнул ему.
– Немецкая подстилка, – услышал я за спиной тихий и злой шепот.
Я оглянулся, но увидел лишь опущенные вниз головы.
В нашем бараке было уютно, но прохладно. Сильно дуло из щелей между досок, поэтому первым делом Януш заткнул их одеждой, которую нам оставили. Нас определили на одну кровать, видимо, решив, что мы с ним самые маленькие и самые худые.
– 4234 к начальнику лагеря, – крикнул зверь во время ужина.
Януш отставил на доски кровати миску с недоеденной кашей-размазней и, накинув на плечи курточку, пошел к выходу.
Я почему-то ждал, что он обернется и улыбнется мне, но… он не обернулся. Белые крылышки моего бога подметали грязный пол нашего нового дома, отчего перья на них становились серыми.
Через несколько минут объявили отбой, и я лег на жесткую кровать с худым рваным матрасом и, положив под голову мешок с остатками одежды, накрылся тонким одеялом.
Я не мог уснуть. Впечатления от сегодняшнего дня ворочались в моем мозгу, словно стая разъяренных муравьев в муравейнике. К тому же я не наелся тем плевком каши, который мне плюхнули в миску, и татуировка на руке неприятно и болезненно дергалась.
Я лежал и смотрел на большую тяжелую дверь, куда ушел Януш. Почему-то на моей душе стало тяжело, когда я представил, что Януш там один с этим огромным зверем. Так же тяжело мне было, когда огромная черная машина увозила Янушку к Фон Штюку. Но тогда я был просто уверен, что у Фон Штюка рука не поднимется сделать что-то плохое такой красоте. А сейчас… Сейчас мой бог выглядел очень жалко в этом странном полосатом костюме и без волос. Я боялся, что хозяин цирка среди этой серости не разглядит красоты моего бога и не возьмет его в цирк.
Поздно ночью тяжелая дверь тихо скрипнула и вместе с ярким светом фонаря впустила внутрь тонкую фигурку Януша. Он шел, тяжело передвигая ногами в неудобных ботинках и низко опустив голову. Одно забрызганное грязью крыло тяжело болталось за спиной, а второе и вовсе волочилось за ним по полу, и я в ужасе увидел, что оно сломано.
– Януш! – тихо шепнул я ему, когда он со стоном плюхнулся на кровать. – Что с твоим крылом?
– С чем? – Януш поднял на меня рассеянный взгляд.
– Твое крыло, – повторил я. – Что с ним?
– Я упал и сломал его, – ответил он, отрешенно глядя в сторону. – Там было очень темно, и работники манежа плохо закрепили страховку.
– У тебя болит еще что-то? – забеспокоился я.
– Во мне все умерло, – вздохнул Януш и лег на кровать ко мне спиной, накрывшись с головой одеялом.
Я аккуратно поправил его сломанное крыло и, обняв своего бога, наконец уснул.
Я проснулся от холода и еще от того, что мой желудок болезненно сжимался от голода. Как только я открыл глаза, раздался громкий крик:
– Подъем!
От неожиданности я подпрыгнул на кровати, толкнув Януша коленями. Он глухо простонал и поднял голову с мешка.
– Я главный по бараку, – представился нам высокий крепкий мужчина. – Обращаться ко мне можно Лех. Со всеми вопросами только ко мне. Сейчас я зачитаю список работ и ваши номера. После того, как я называю номер, нужно вставать и подходить ко мне.
– А как же завтрак? – тихо спросил я.
Лех кинул на меня недобрый взгляд и уткнулся в бумажку.
– 4167, 5267, 6179, 1782, 3827 – лесопилка. 4233, 4234 – склад…
– Януш, это же мы, – я дернул за рукав сидящего рядом со мной Януша.