Дядя Бернак. Тайна Клумбера. Роковой выстрел (сборник)
Шрифт:
Я почти терял сознание, когда мы шли от болота к меловому карьеру, и, уже идя по подземному лабиринту, вполне очнулся, но теперь, после всего виденного, я начал протирать себе глаза, не понимая, в действительности ли это я, Луи де Лаваль, недавний обитатель Эшфорда, или я вижу во сне приключения одного из сказочных героев. Эти массивные, обросшие мхом своды, окованные железом двери, – все это представляло собою прекрасную обстановку для сновидений, но колеблющееся пламя свечи, мой потрепанный багаж и многие другие детали моего пришедшего в полный беспорядок костюма доказывали мне действительность всего происходящего.
Быстрая,
Пройдя этот коридор и сделав еще несколько переходов, мы поднялись по винтовой лестнице, наверху которой была раскрыта настежь дверь, она вела в маленькую, прекрасно убранную спальню.
– К сожалению, я вам другого ничего не могу предложить, – сказал Шарль.
Я не желал ничего лучше, как, сбросив с себя одежды, кинуться в эту белоснежную постель, но любопытство все же превозмогло усталость.
– Я очень благодарен вам, но, я думаю, вы не откажете в одолжении сообщить мне, где я?
– Вы в моем доме, и это все, что я скажу вам сейчас! Утром мы еще поговорим с вами на эту тему.
Он позвонил. Долговязый перепуганный слуга вбежал на этот звонок.
– Барышня уже отдыхает? – спросил Шарль.
– Да, сударь, она легла уже часа два тому назад.
– Хорошо, я сам позову вас утром. – Он закрыл мою дверь, и не успел смолкнуть вдали шум его шагов, как я уже спал крепким сном, сном усталого, измученного человека.
Глава VII
Владелец Гросбуа
Мой хозяин оказался очень точным в своих словах, потому что, когда на другое утро я проснулся от какого-то шума, он стоял уже около моей кровати. Его серьезное, спокойное лицо, темная скромная одежда плохо согласовались с теми ужасными сценами, в которых он играл столь отталкивающую роль. При ярком дневном освещении Шарль казался типичным учителем; это впечатление усиливалось его повелительной, но благосклонной улыбкой, с которой он посматривал на меня. Меня выводила из себя эта улыбка; я окончательно убедился, что моя душа не лежит к этому человеку и что я до тех пор не буду чувствовать себя спокойным, пока не порву этого вынужденного знакомства. Он принес целую кипу всевозможных одеяний и положил их на кресло, рядом с моей кроватью.
– Я понял из ваших слов, что ваше платье в не особенно блестящем состоянии. Боюсь, что вы по фигуре крупнее всех в моем доме, но я принес на всякий случай несколько вещей, которые могли бы пополнить ваш гардероб. Здесь же имеются бритва, мыло и зубной порошок. Я вернусь через полчаса, когда ваш туалет будет, без сомнения, окончен!
После внимательного осмотра я нашел, что мои собственные одежды после основательной чистки будут так же хороши, как и всегда; из того, что принес Шарль, я воспользовался нижней рубашкой и черным сатиновым галстуком.
Окончив свой туалет, я стоял у окна, глядя на белую стену, расположенную прямо напротив, когда вошел мой хозяин. Он острым, испытующим взором окинул меня и, казалось, вполне удовлетворился этим осмотром.
– Прекрасно, прекрасно, этот костюм очень идет к вам, – сказал он, по обыкновению покачивая головой, – по нынешним временам относительная небрежность в костюме, следы путешествия или трудной работы гораздо моднее, чем фатовство. Я слышал, что многие дамы считают это хорошим вкусом. А теперь будьте добры следовать за мною!
Его заботливость о моем костюме очень удивила меня, но скоро я забыл об этом, настолько поразили меня последующие события. Когда мы вышли из коридора в обширную залу, мне показалось, что я как будто видел ее где-то раньше. На стене этой комнаты висел портрет моего отца во весь рост. Я в безмолвном удивлении остановился перед портретом дорогого мне лица, а затем повернулся к Шарлю и взглянул в серые холодные глаза моего спутника, не сводившего с меня взгляда.
– Вы удивлены, де Лаваль? – с оттенком удовольствия сказал он.
– Ради Бога, не шутите со мной так жестоко! Кто вы, и куда вы привели меня?
В ответ он слегка хихикнул и, положив свою морщинистую темную руку на мое плечо, ввел меня в другую большую комнату. Посередине ее стоял со вкусом сервированный стол; около него в низком кресле сидела молодая девушка с книгой в руках. Она встала при нашем появлении, и я увидел, что это была высокая стройная смуглянка с правильными чертами лица и с черными, горевшими как уголь глазами. В ее взгляде, брошенном на меня при нашем появлении, светилась неприязнь.
– Сибиль, – сказал Шарль, и при этих словах у меня захватило дыхание, – это твой кузен из Англии, Луи де Лаваль. А это, мой дорогой племянник, моя единственная дочь Сибиль Бернак.
– Так, значит, вы…
– Я брат вашей матери, Шарль Бернак!
– Вы – мой дядя Бернак?!
Я смотрел на него, как идиот.
– Но почему же вы не сказали мне этого прежде? – воскликнул я.
– Я ничуть не жалею, что имел возможность спокойно понаблюдать, каким сделало английское воспитание моего племянника. Несомненно также и то, что мне труднее оказать вам более ласковый прием, чем тот, который вы получили при вашем вступлении на берег Франции. Я уверен, что Сибиль поможет мне в этом!
При этих словах он как-то неискренне улыбнулся своей дочери, продолжавшей смотреть на меня с тем же холодным, неприятным выражением лица.
Я оглянулся по сторонам и внезапно вспомнил эту обширную комнату со стенами, завешанными оружием и украшенными головами оленей. Этот вид из окна, вид на группу старых дубов, спускающегося под гору парка, вид на море, – да, я, конечно, видел их раньше! Да, я видел это именно тогда, когда семья наша жила в замке Гросбуа, и этот ужасный человек в платье табачного цвета, этот зловещий шпион с безжизненным лицом был именно тот, кого так часто проклинал мой бедный отец, кто выселил нас из родного гнезда и сам поселился на нашем месте! И все же, несмотря на всю ненависть мою, я не мог забыть, что он прошлою ночью, рискуя собою, спас мне жизнь; признательность за спасение жизни и ненависть за все пережитое горе боролись во мне. Мы сели за стол, и пока я утолял голод, мой новонайденный дядя объяснял мне все то, чего я не мог понять вчера.