Дядя Митя — Айболит
Шрифт:
Они взвились вверх, потом на крутом вираже снизились к той сосне, где горевала белка с малышами. Камышовая муха зависла над глубоким дуплом, как настоящий вертолет, жужжа и разворачивая по ветру хвостовую свою часть.
Мальчик, прицелившись и изловчившись, метнул в бездну дупла корзинку. Он черпал плавающие на воде орехи, грибы, ягоды, потом подтягивал корзину к себе, до сухого сука, где ждала белка. Вода выливалась сквозь щели, а запасы провианта со дна черпалки; беличье семейство уносило к сухому солнечному холму, чтобы просушить
— Не ме-шшш-шшш-шайте работать, детки! — просила разгоряченная муха бельчат, которые колесом крутились вокруг дупла и быстро-быстро цокали.
Очень скоро на холме выросла приличная груда съестного. Саша понял, что белка с малышами почти готова к зиме и не пропадет морозной суровой порой — вон сколько лежало белых грибов. А белый гриб содержит столько белка, сколько добрый кусок мяса. Но самое главное, что труды белки-мамы за половину лета не пропали даром.
— Шабаш! Баста! — остановила работу камышовая муха сразу почти на двух языках, когда выловили последний подберезовик. — Всё. Первое доброе и бескорыстное дело на твоем сельском счету, любезный Саша!
И, глядя на повеселевших белок, Саша сам вдруг захотел сделать что-нибудь нужное, полезное и доброе не только для белки, но даже для змеи или хриплой вороны, которая сидела на вершине ели и прочищала глотку пиратским жутким карканьем, — то, что делал для всех животных каждый день дядя Митя.
Держась берега пруда и повторяя его очертания, муха тем временем уже летела дальше.
— Дым! — крикнул Саша, который в качестве летчика-наблюдателя осматривал лесные пространства. — Вижу большой черный дым у просеки!
Камышовая муха живо развернулась в сторону опасности и пошла на снижение. Над горящей просекой она стала планировать, стараясь пробиться сквозь дымовую завесу и увидеть, что горит.
Дым окутал кустарники и большой конусный муравейник. Рыжие муравьи, несмотря на удушье и угрозу их жизни, бегали вокруг своего жилища организованно, деловито, без паники. Они спасали яички и провиант, заготовленный и уложенный в подземных складах-лабиринтах на все случаи сезонной жизни. Огонь преследовал насекомых буквально по пятам.
Казалось, что пройдет всего несколько минут и всему муравьиному городу грозит неминуемая гибель и разорение.
— Скажи им, — крикнул Саша Фаине, — скажи на муроязыке, чтобы рыли и гребли землю и делали завал из глины вокруг муравейника! Тогда огонь не пройдет!
Муха, знавшая новомуравьиное наречие, ловко передала то, что сказал мальчик. Соскочив с доброго вьючного насекомого, Саша подхватил узловатый сук и стал яростно копать им землю вокруг поселения. Десятки тысяч муравьев захватывали свежую глину челюстями и насыпали высокий вал. Насыпь росла на глазах, огонь беспомощно и зло бился о бесплодную негорючую глину и угасал.
Вскоре лесной пожар потушили. И только синий едкий дым еще долго скитался над травами, болотинами и лесными оврагами.
После тяжелой опасной работы камышовая муха присела на заднюю пару ножек, подмигнула мальчику парой из ста глаз и объявила несколько торжественно:
— Ты, Саша, спасал от верной гибели не только мурашей-трудовиков — помогал тушить лесной пожар. Значит, уберег от смерти тысячи птиц и зверей. Ты поступил как настоящий ветеринарный работник и просто порядочный человек. Поэтому прощаю тебя от имени Старой Утки — будь большим, как прежде!
Саша почувствовал тяжелую земную силу и неземное ускорение. Он стремительно вырос вверх и вширь — точно бамбук на сказочной земле или необыкновенное тесто на чудесных дрожжах.
Мальчик стал прежним силачом, который по утрам надевал ботинки тридцать третьего размера и таскал в школу ранец весом в пять килограммов!
Мускулы, бывшие еще недавно кукольно маленькими, болели. Саша прыгал по поляне, кувыркался, вставал на руки и ходил колесом, приводя муху, которая уже не казалась большой и страшной, в спортивное изумление.
М-да… За этим, казалось бы, легкомысленным, занятием и застукал его гончий пес Милорд.
ВЕЛИКАЯ СИЛА ТРАВНИКА
Милорд выставил из кустов озабоченную розыскную голову и нелюбезно поинтересовался:
— Развлекаемся на свежем воздухе, малыши? А я тут с ног сбился по поручению, все заросли обнюхал!
— Бедные твои ноги! — насмешливо поддела камышовая муха. — Верно, привыкли к городскому асфальту и травы не переносят?
— Нога не болит? — сразу же поинтересовался Саша, который был вообще человеком любознательным, а что касалось его лично — то втройне пытливым.
Но здесь уже к личному интересу его примешивался профессиональный — ведь это он помогал накладывать на собачью лапу повязку.
На собачьей лапе бинта уже не было. Да и рана затянулась, как на собаке. Вот какие чудесные мази были в волшебных шкафах доктора Донникова.
— Дядя Митя — замечательный собачий доктор! — с бывшим щенячьим восторгом выпалил Милорд. — Утром проснулся, а от раны ни следа, ни шрама. Бегаю легко, как на крыльях.
— Вот видишь, песик! — упрекнула муха. — А ты еще сопротивлялся, когда тебе хотели помочь. А дядя Митя, к твоему сведению, не собачий доктор. Он ветеринарный врач для всех животных и птиц — всеобщий. Этому искусству он учился непрерывно пять тысяч дней и ночей!
— Столько не живут! — смутилась желтая бабочка-однодневка, которая случайно села на ухо гончаку и все, разумеется, слушала с неподдельным интересом.
— Что значит «всеобщий»! — возмутился породистый Милорд и смахнул однодневку с длинного уха. — Насколько я понимаю, дядя Митя — ветеринарный врач колхоза. А «всеобщий» — значит ничей. Вот ты, Фаинька, — ничья, хотя и прикидываешься камышовой. И я — ничей. А Саша — родственник доктора.
— Все мы сейчас родные дяди Мити! — примирил Саша друзей.