Дядя самых честных правил 7
Шрифт:
Быстро осушив блюдце, Васька наклонился ко мне, чтобы лучше слышать.
— Твоя задача — посеять в гвардии смуту. Встречайся с гвардейцами из всех полков и спрашивай: правда ли, что Екатерину взяли под арест и Пётр хочет отправить её в монастырь. Говори, шёл мимо Летнего дворца и слышал разговор двух чиновников об этом.
— Неужто правда, Константин Платонович?!
— Ещё нет, но если мы сейчас не возмутим гвардию, то может случиться.
— А ежели дознаются, что неправда? — Васька почесал в затылке. — Заступят в караул во дворце и увидят её?
—
Камердинер широко перекрестился. Кажется, он искренне болел за императрицу и моё поручение выполнял не за страх, а за совесть.
— Понял, что делать? Приступишь немедленно. И вот ещё что — в Преображенском полку есть поручик Пассек. Встречал такого?
Подняв глаза к потолку, Васька на мгновение застыл, а затем кивнул.
— Ага, видел разок. Здоровенный такой.
— Найди солдата, кто его не любит. Лучше всего, если он за императора или хотя бы не особо рьяно высказывается за Екатерину.
— А что с ним надобно сделать?
— Пока ничего, просто найди подходящего. Быть может, нам придётся немного ускорить события.
— Всё исполню в лучшем виде, Константин Платонович. Не извольте сомневаться.
— Вот и ладушки.
Напоследок я выдал Ваське денег на текущие расходы, оставил его в трактире заканчивать поздний завтрак, а сам поехал на конспиративную квартиру.
Дело двигалось к решающему моменту, и я планировал перебраться к Орлову, чтобы находиться в самом центре заговора. Гриша с самого начала приглашал пожить у него, и сейчас пришло время воспользоваться его гостеприимством.
С конспиративной квартиры надо было забрать кое-что из вещей, Нервного принца и пару комплектов маскировки. Но едва Марфа меня впустила и я поднялся в свои комнаты, как явился Франц Карлович. Караулил он меня, что ли?
— Добрый день, Константин Платонович, — он поклонился. — Ох и бурную деятельность вы развели!
— Вы что-то хотели, Франц Карлович? Мне сейчас не до пустых разговоров.
— Да, я хотел спросить. Вы подумали над моим предложением? Не решили изменить своё мнение?
— Предложение? Ничего конкретного от вас, мой дорогой, я не слышал, только общие слова.
— Ну, — Франц Карлович посмотрел с укором, — вы же всё поняли, Константин Платонович.
— Я-то понял. Но все ваши рассуждения и яйца выеденного не стоят без конкретики. Предположим, я согласился с вашими доводами. И что? Куда мне их прикладывать? Или прикажете намазывать на хлеб по утрам вместо масла?
— Что же, — он вздохнул, — я озвучу в открытую. Хотите стать императором, Константин Платонович? В России есть дворяне, которые могут возвести вас на трон. Когда вы согласитесь…
— Если.
— Что?
— Если я соглашусь.
— Хорошо, пусть так. — В голосе бывшего дворецкого послышались нервные нотки. — Если вы согласитесь, я склоню их на вашу сторону.
— Простите? Склоните, мне не послышалось? То есть моя кандидатура не единственная?
Франц Карлович рассмеялся.
— Ах,
— Полагаю, я сейчас не главный претендент для вашей шайки.
— Это не шайка, — он поморщился, — это достойные люди, жаждущие для России достойного правителя. Да, вы не первый в списке. Но, на мой вкус, вы подходите как никто другой. Вы будете заниматься государственными делами, а не устраивать балы и развлечения.
— А разве это не недостаток с точки зрения ваших «достойных людей»? Они ведь не собираются дать мне корону и отойти в сторону? Больше чем уверен, что эти судари хотят править сами, стоя за троном.
— Это решаемый вопрос.
У бывшего дворецкого дёрнулось веко, выдавая нервное напряжение.
— И вы обсуждали это с остальными? Или вы только вестник от неких лиц, поручивших вам поговорить со мной? Вы имеете право давать такие гарантии?
По лицу Франца Карловича прошла тень. Кажется, я попал в точку — он всего лишь исполнитель и ничего не решает. И не слишком-то довольный своей маленькой ролью. Подозреваю, что именно поэтому так и усердствует с уговорами, пытаясь поднять свою значимость.
— Обещаю, что передам ваши условия и приложу все усилия, чтобы их приняли.
Э нет, братец, так не пойдёт. Не собираюсь быть вашей марионеткой и садиться на трон по указке. И дело не только в том, что я просто не желаю лезть на престол. Самое главное — терпеть не могу быть куклой в чужих руках, даже если они руководствуются исключительно благими намерениями.
— Франц Карлович, хочу задать вопрос. А ваш начальник, Шешковский, в курсе вашей этой деятельности?
— Вы же знаете ответ, Константин Платонович, — он хмыкнул. — Зачем же задаёте его?
— Чтобы спросить следующий. Можно ли доверять тому, кто уже один раз предал?
Взгляд бывшего дворецкого стал злым.
— Полагаю, это и есть ваш ответ. Что же, очень жаль, Константин Платонович. Очень жаль. Вы могли получить больше, чем роль подручного Екатерины. Впрочем, вам теперь не грозит и это. Простите, но я не позволю вам участвовать в грядущих событиях.
Эфир вокруг Франца Карловича дрогнул и закрутился водоворотом. Кожа на его руках почернела, а черты лица поплыли, искажаясь и превращаясь в подобие звериной морды.
— Оборотень, — выдохнул я.
— С вашего позволения, — хрипло, с ноткой издёвки ответил он, — противомаг.
Глаза с вертикальным зрачком и жёлтой радужкой хищно блеснули.
— Я же предупреждал, что у меня особый Талант. Только неграмотные крестьяне называют таких, как я, волколаками, Константин Платонович. Не разочаровывайте меня перед смертью.
Включив магическое зрение, я разглядел — никаким превращением там и не пахло. Лицо осталось тем же, а вот поверх него эфир сложился в маску зверя. Причём она постоянно менялась, напоминая то волка, то кошку, то морду козла. А вот эфирные когти на руках и длинные клыки в пасти оставались неизменными и внушали опасения.