Дьявол начинает и...
Шрифт:
**********************************************************
Резкая боль.
Я схватилась за щеку, чувствуя, как кровь приливает к голове.
– Как ты...
– Пришла в себя?
– резко спросил Дамиан.
Я не ответила, все так же тупо глядя в пространство.
Парень быстро поднял меня на ноги, прислонил спиной к стене и посмотрел мне в глаза.
– Виттория!
– Бабушка...
– Она жива.
Я кивнула.
– Верю, - я почувствовала, как Дамиан прижимает меня к себе, и в ответ уткнулась ему в грудь лицом.
– Верю!
Не знаю, как долго мы так стояли. Наконец, я пришла в себя, отодвинулась от Дамиана и спросила:
– Где она?
– Ее повезли в больницу на Каменной.
Я кивнула.
– Поехали. Я должна быть там, когда она... Я просто должна быть там!
Мы быстро заперли квартиру, спустились на лифте вниз и сели в машину. Я объяснила Дамиану, как проехать до Каменной улицы, и скоро машина уже тормозила возле пятиэтажного здания светло-серого цвета.
– К вам только что из Радужной улицы дом пять должны были доставить Людмилу Алексеевну Горянскую. Где она?
– спросила я в приемной.
– С каким диагнозом?
– молодая девушка в белом халате и шапочке безразлично переворачивала какой-то журнал.
– У нее что-то с сердцем.
Девушка с кислой миной отложила журнал в сторону. Достала из верхнего ящика стола старенькую зеленую книжку. Так же медленно перевернула первые страницы. Затем вчиталась.
– У меня в записях ее нет. Поднимитесь на третий этаж. Там спросите.
Мы последовали ее совету, и я задала тот же вопрос медсестре на третьем.
– А, старушка, - медсестра кивнула на одну из дверей.
– Она в операционной. Ждите.
И мы стали ждать. Мои руки дрожали, на меня вновь и вновь накатывало отчаяние, а царившая здесь тишина только усиливала волнение.
– Если с ней что-то случится...
– Она выживет!
– твердо сказал Дамиан, поворачивая мое лицо к своему.
– Верь мне, - он осторожно поцеловал меня в лоб и добавил.
– Я отойду ненадолго. Справишься без меня?
– Да. Это в квартире я думала, свихнусь. А сейчас справлюсь!
Он еще раз поцеловал меня и поднялся, пошел вглубь коридора, до меня лишь долетели странные слова, сказанные шепотом:
– Я попытаюсь попросить за нее...
***
Дамиан увидел дверь с надписью "служебное помещение" и зашел в середину. Запечатал дверь заклинанием и обратился к Дьяволу.
– Не ожидал тебя увидеть так скоро, - Люцифер выглядел удивленным.
– Ты выяснил, что такого важного в девчонке?
– Пока нет. У нее сейчас умирает бабушка, и...
– И это может заставить ее открыть секрет, - кивнул Дьявол.
– Да, это подходящий момент, чтобы ее разговорить. Во время горестей люди легче всего расстаются со своими секретами. Надеюсь, ты сумеешь этим воспользоваться.
– Но, если она не умрет...
– начал Дамиан.
– Не умрет?
– Дьявол вгляделся в глаза Дамиана, выискивая в них образ умирающей.
– Ошибаешься, она обречена.
***
Когда я вновь увидела Дамиана, его лицо стало немного иным.
– Что-то случилось?
Он лишь покачал головой.
– Мне жаль твою бабушку.
– Спасибо, - я взяла его руку в свою.
– Но она выкарабкается. Я верю в это!
А затем из операционной вышел человек в белом халате. Врач! Я вскочила с места и подошла к нему.
– С ней все в порядке?
– я кивнула на дверь операционной.
– С Людмилой Горянской. Мне сказали, она в операционной.
– Кем вы ей приходитесь?
– спросил врач.
– Внучкой.
– Тогда это ваше, - он потянулся в карман и достал оттуда золотой медальон, который бабуля никогда не снимала.
– Мне очень жаль, но ваша бабушка умерла.
Глава 11. Жизнь и смерть
– Вы дочь, да?
– ко мне подошла немолодая чуть полноватая женщина, с короткими, выкрашенными в бордовый цвет волосами.
– Внучка, - я попыталась улыбнуться, но выдавила из себя только жалкую гримасу.
Женщина слегка отрешенно кивнула.
.- Да, позабыла. Идите, скажите пару слов, пока крышку не закрыли.
Я кивнула и подошла ближе, стараясь не смотреть на тело в гробу, стараясь запомнить бабулю такой, какой она была при жизни, а не...
– Бабушка была...
– я задохнулась, но не расплакалась. Упрямо сжала зубы и продолжила.
– Была замечательным человеком. Она всегда поддерживала меня, беспокоилась, пыталась помочь, что бы я у нее не просила. Она... Она прожила хорошую жизнь. Не такую долгую, как могла, но... Зато...
– Зато не страдала долго, - прошептал кто-то из стоящих позади меня людей. Многие там были. Несколько соседок, двое бывших бабушкиных сослуживцев, три приятельницы, с которыми бабуля любила болтать по телефону, пока меня не было дома.
– Не мучила ни себя, ни посторонних.