Дьявол создал его ангелом
Шрифт:
– Видит Рамиил, не дано Вам самому себя защищать, Ваше Высочество. К чему такое упорство? –монотонно певуче продолжал Рамиэль. – Или моей защиты тебе мало?
Последняя фраза прозвучала в ином тоне. Резкие переходы с вежливой речи на неформальную уже не вызывали диссонанса в душе парня. Однако периодически проскальзывающие провокационно-угрожающие нотки в голосе Рамиэля напрягали и никогда не давали расслабиться. А приподнятые брови вкупе с поджатыми губами и вовсе вызывали в парне дрожь. Рамиэль никогда не кричал на него, не применял воспитательную порку и многие другие традиционные способы «физического» воспитания.
– А кто меня защитит от тебя? – вздохнул парень. – Рамиил? А может обратиться к Дьяволу?
– Я глубоко ранен такими словами.
– Ты кинул в меня тарелку за обедом…
– Вам нужно учиться не фехтовать, а тренировать внимательность и реакцию. И стоит внимательнее слушать то, что я говорю, Ваше Высочество. В конце концов следующим может прилететь уже не тарелка.
Рамиэль всегда красиво уходил от прямых обвинений. Никто не мог оспорить его метод «кнута и паники» благодаря нежному бархатному певучему голосу, завораживающему независимо от того, что он говорит, и доброй теплой улыбке, вызывающей доверие. Однако искреннее ли это всё? Или одна большая игра в его любимого Камаэля? Видно, сам Рамиил не знал ответа. Само имя вызывало душевные противоречия. Рамиил ли он, подобный божественному свету, или сказочный Камаэль, пытающийся скрыть свою дьявольскую сущность?
– Если бы ты меня сейчас не обманул, я бы парировал все удары.
– Вы слишком часто подвергаете сомнению мои слова. Вам не хватает веры.
– Да кто поверил бы в рой бабочек на окне?
– Зачем же ты тогда обернулся?
Парень в ответ лишь тихо недовольно фыркнул. Рамиэль на это приглушенно рассмеялся.
– Почему бы не научить меня пользоваться огнестрельным оружием?
– Вы же знаете, Ваше Высочество, на данный момент это крайне ненадежная вещь в Ваших руках. Мне дали разрешение на обучение лишь фехтованию, но никак не стрельбе.
Неожиданно хлопнула дверь ангара. Послышался топот по деревянным доскам.
– Ваше Высочество! – раздался полный злости и негодования голос старушки. – Всё утро Вас все ищут! Снова Вы, негодник, сбегаете! Полно, ну сколько можно?! Вам уже не десять лет!
– Пришел Дьявол по мою душу…
Рамиэль чуть прикрыл лицо рукой, дабы не выдать ползущей предвкушающей улыбки.
– И Вы здесь, Ваша Милость, – женщина встала, упершись руками в бока. – Ваш воспитанник приносит головную боль двору Эльдора!
– Полно Вам, няня Амелия. Мы тут одни, – лениво начал отмахиваться парень, пока ему неожиданно не прилетело платком по шее. Впрочем, удивление в распахнутых глазах быстро сменилось на легкий прищур.
– Черти бы тебя побрали! Вечно идешь на поводу у его капризов!– женщина распалялась все сильнее, угрожающе
– Нянюшка, ну что ты, – едва сдерживая смех, принц встал между женщиной и парнем, не слишком стараясь укрыть того от ударов тряпки. – Это моя вина! Я уговорил Рамиэля прийти сюда.
– Конечно твоя! – чуть ли не пыхтела от возмущения Амелия. – Если бы не Рамиэль, лишился бы Эльдор третьего отпрыска! Да тебе на него молиться надо, а не таскать в ангары с утра пораньше!
– С чего бы?
– Рамиэль вечно тебя спасает, вечно! Их Величества до сих пор безмерно благодарны Рамиэлю, – она гордо подняла голову. – Он привел тебя прямо им в руки! Оберегал всё детство! Скромный, образованный, смышленый…
– Вы меня перехваливаете, – наигранно смущенно махнула рукой та самая «Милость».
– Я тоже так считаю, – робко вмешался Каин.
– Но можете продолжать, ведь правда сродни голосу Божьему.
Принц окинул его недовольным взглядом. Рамиэль в ответ лишь привычно сощурился.
Ведь никому уже не узнать, что осужденный еретик, прослывший спасителем, чуть не погубил принца у той самой кельи.
Он действительно тот ещё дьявол…
1
Страх. Тягучий, перекрывающий горло и не дающий вскрикнуть. Каин никогда еще не был настолько напуган. Рядом всегда были няни, горничные, стража, братья и родители – ничего не давало повода для этого жуткого чувства. А сейчас он один. Вокруг ни души.
Мальчик начал слегка дрожать. Закрытые чужой рукой глаза наполнились слезами, но он стоически не давал им скатиться по щекам.
Человек же молчал, будто прислушиваясь ко всему вокруг. И к нему, и к звукам, доносящимся из храма.
Начались песнопения в честь дня рождения третьего принца.
Тихий всхлип заставил юношу отстраниться. Он присел на корточки возле Каина и взял его лицо в свои ладони. Мальчик напряженно всматривался в бирюзового цвета глаза, что теперь казались ему пугающе яркими. У людей не может быть такой цвет глаз.
– Тише, чего ты плачешь? – он стер большими пальцами несколько слезинок. – Ну-ну, неужели я такой страшный?
Вновь добрая улыбка – и глаза уже не кажутся такими пугающе сверкающими. Каин снова пару раз всхлипнул и отрицательно покачал головой. Человек был скорее странным, непредсказуемым и опасным. Но никак не страшным. По крайней мере внешне. Он ведь об этом его спросил?
– Как… – икнул Каин, пытаясь восстановить сбившееся от сдавившего в груди плача дыхание, – тебя зовут?…
Почему-то это очень сильно волновало мальчика. Человек постоянно обращался к нему по имени, но своего так и не назвал. Это тоже было странно. Он вообще будто стал воплощением всей странности Вселенной.
– Каин, ты веришь в Бога? – снова тем мелодичным нежным голосом спросил человек.
– Немного…
Неожиданный приступ чужого смеха заставил мальчика вздрогнуть. Юноша чуть не упал с корточек, хохоча.
– Немного веришь? Это как?
В этот момент Каин понял, что все улыбки до этого были пустыми. Сейчас послушник выглядел действительно добродушно и радостно.
Он улыбался глазами.
Прищуренные, они казались почти закрытыми. Но именно сейчас человек выглядел настоящим.