Дьявол в бархате
Шрифт:
— Не только плясала, но и пела бы, — Мег откинулась назад и отвела взгляд. — Ник, — заговорила она, — неужели ты совсем ничего не помнишь?
— О чем?
— О том, что происходило меньше двух лет назад, когда у нас был дом в Эпсоме? Твои друзья бывали там: Джордж (я сожалею о том, что сказала вам, Джордж), милорд Рочестер, сэр Карр Скроуп и толстый старик, который просил нас называть его просто мистер Рив. Вы все были отъявленными роялистами, сыновьями и внуками тех, кто находился там с тех пор, как королевское знамя было поднято в Оксфорде 58 .
58
В январе 1642 г. Карл I в Оксфорде объявил войну парламенту.
На ресницах Мег заблестели непритворные слезы.
— Я не хочу говорить ничего дурного о Лидии, Ник. Но мои отец и дед, в отличие от ее отца и деда, не были ханжами-пуританами. Мой отец, капитан Чарлз Йорк, был братом отца Лидии. Даже после того, как их победили, многие из них не покинули Англию и не признавали Оливера лордом-протектором. Им было не на что надеяться, но они не покорились! Встречая железнобокого, они бросались в бой и сражались, пока кто-нибудь не падал замертво. Вскоре никого из них не осталось — в том числе и капитана Йорка.
Мег сидела прямо, плечи ее вздрагивали, в глазах застыло мечтательное выражение.
Фентон хотел заговорить, но сдержался.
— Неужели ты не помнишь, как круглоголовые торчали в каждом закоулке с пикой или шпагой, а роялисты у них на глазах бросали в бокал вина хлебный мякиш и провозглашали тост: «Пошли, Боже, этот мякиш как следует на дно!» 59
— Я… я помню этот обычай.
— Обычай, но не Эпсом? Ты должен его помнить, Ник! Ты сидел с друзьями в маленькой столовой. — Глаза Мег высохли, теперь она ощущала гордость. — Я стояла на стуле, поставив одну ногу на стол, набросив на колено нижнюю юбку, держала в руках лиру и пела песню кавалеров, заставляя ваши лица гореть от волнения.
59
Непереводимая игра слов. Английские слова crumb (хлебный мякиш) и well (хорошенько, как следует), произнесенные подряд, звучат аналогично фамилии Кромвель.
Мег сама была взволнована до глубины души. Откинув голову, так что локоны ее черных глянцевых волос почти коснулись плеч, она перебирала рукой воображаемые струны. Румянец заиграл на ее щеках. Губы и глаза отражали все чувства, вызываемые в ней словами песни, — от презрения до торжества.
Приветствуй беду, попирая гробы
И пурпур и злато короны!
О дружбе и добром вине позабыв,
Блюди Оливера законы!
Хоть меч, что изменников шлемы громил,
Подальше ты спрятал давно,
От мертвых товарищей тост ты прими:
«Пошли этот мякиш на дно!»
В песне были и другие куплеты, но Мег не смогла продолжать. Пыл внезапно оставил ее. Откинувшись назад, она закрыла лицо руками.
Джордж смотрел на нее с благоговейным восторгом.
— Какая вы необыкновенная женщина, мадам! И какой актрисой вы могли бы быть!
— Ты забываешь, — вежливо заметил Фентон, — что она уже ею является.
Джордж повернул к приятелю лицо, покрасневшее на сей раз от гнева.
— Если бы такое сказал кто-нибудь, кроме тебя… !
— О, ее роялистские чувства достаточно искренни! Чарлз Йорк был славным и доблестным человеком — да будет зеленой трава на его могиле! — Фентон хладнокровно обдумывал ситуацию. — По-твоему, я не ощущаю ее очарования? Не жажду заключить ее в объятия даже на глазах у толпы? — При этом пальцы Мег слегка дрогнули. — Но неужели ты не замечаешь, Джордж, как она наблюдает сквозь пальцы за произведенным ею впечатлением?
Мег убрала руки от лица и с ненавистью глянула на Фентона заплаканными глазами.
— Я отправляюсь в «Кокетство»— магазин мистера Плавера в Чипсайде, — заявила она. — Не соблаговолите ли покинуть эту карету?
Фентон игнорировал этот вопрос.
— Если бы это было только кокетством… — Он не закончил фразу. — Ты воспламеняешь и смущаешь людские души, Мег. Джордж, например, хочет спросить у тебя…
— Ник! — в ужасе зашептал Джордж, ощущая себя на краю пропасти, — Бога ради, замолчи! Не теперь!
— Спросить? — изумленно осведомилась Мег.
— Ник, пожалуйста…
— Нет-нет, эту проблему нужно решить. — Он сделал паузу. — Мег, ты посылала Китти в «Голубую ступку» на Аллее Мертвеца купить мышьяк?
Удивление Мег было столь велико, что даже Фентон мог поручиться за его искренность.
— Мышьяк? Яд? — переспросила Мег. — Очевидно, чтобы отравить тебя? Думай обо мне, что хочешь, только не это! Что касается Китти… — Ее щеки вновь покраснели. — Я должна ревновать и к ней? Кто эта Китти? Как ее фамилия?
— Китти Софткавер. Она кухарка в нашем доме.
Мег с отвращением пожала плечами.
— Мне делать из кухарки наперсницу? Я никогда даже не видела эту девку! — Мег улыбнулась, не открывая рта, эта улыбка была хорошо знакома Фентону. — Ты считаешь, что мы с ней в заговоре?
— А как иначе?
— Как ты знаешь, у меня много пороков. Но мои интересы направлены на то, чтобы заполучать мужчин, а не убивать их.
— Признаюсь, что я об этом не подумал, — насмешливо промолвил Фентон. — Но, прости за напоминание, у тебя много драгоценностей, а эта девушка…
— Полагаю, ты к не неравнодушен?
— Вовсе нет. Она меня шокирует, — Фентон употребил этот глагол в старинном смысле, как «вызывает отвращение», — так же, как вроде бы и тебя. Но Китти воровата и любит яркие камешки. Наверное, ты дала ей кольцо или браслет…
— И подвергла риску свою шею? Фи!
— Все же девушка — несомненно, Китти, — дала аптекарю описание пославшей ее леди, и это описание в точности соответствует тебе.
Мег бросила на него странный взгляд.