Дьявол в музыке
Шрифт:
– Я думаю, что выяснить, был ли у д’Обре протеже и кем он был – это простая задача, которая требует методичности, а потому что мы можем доверить её Гримани. Меня больше интересует альбом.
МакГрегор нахмурился.
– Странно, что он исчез. Ты думаешь, Лодовико взял его с собой на озеро?
– Взял или нет, альбом должен был оказаться среди его бумаг.
– А кто разбирал его бумаги?
– Это хороший вопрос, - задумчиво протянул Джулиан. – Граф Карло сказал мне, что передал личные бумаги брата Ринальдо. Завтра мы должны спросить Ринальдо об этом.
МакГрегор зевнул.
– Значит завтра. А сейчас я отправлюсь в Сонмерсет[85]. После всего, что произошло, нам не помешает хорошо и крепко выспаться.
– Я пока не буду ложится, если вы не против. Я буду внизу, так что не помешаю вам.
– Почему? – спросил МакГрегор.
– Мне не спиться. Быть может, я поиграю на пианино – тихо, пока сон не придёт.
– Послушай, меня ты не одурачишь этими пуританскими историями. Ты что-то задумал. Я думал, что ты не станешь бродить по дому в темноте именно в ту ночь, когда де ла Марку не терпится навредить тебе, - набросился на него МакГрегор. – Так ведь? Ты думаешь, что он опасен, и ты вздумал встретиться с ним один на один! Вот что – выбрось-ка это из головы! Ты останешься здесь.
Джулиан понял, что возражать нечего.
– Хорошо, - он задумался на миг. – Я не думаю, что де ла Марк угрожал мне всерьёз. Но предполагаю, что мы могли бы польстить ему, сделав вид, что приняли его слова близко к сердцу.
Он достал ящичек с пистолетами. Они были уже заряжены, но Джулиан поставил новые кремни и насыпал свежего пороха на полки, готового вспыхнуть от первой же искры, которую выбьет кремень, и положил ящик возле кровати. Затем Кестрель запер дверь и подпёр дверную ручку стулом. Второй стул потребовался, чтобы укрепить дверь на балкон.
МакГрегор увлечённо смотрел на эти предосторожности.
– Кто угодно бы решил, что ты жил под угрозой убийства всю жизнь.
– Я не думаю, что эти приготовления так необходим. Но если де ла Марк говорил искренне, я бы не хотел, чтобы моей последней мыслью стало «Почему, чёрт побери, я не приготовил пистолеты»?
– Наверное, мне стоило бы бояться, - в удивлении покачал головой доктор, - но почему-то единственное, о чём я могу думать – это о том, что я только что почувствовал, что действительно нахожусь в стране Борджиа.
Брокера разбудили солнечный свет, пробивавшийся через маленькое окно в его комнатушке на чердаке. Дождь закончился, туман почти прошёл, оставив лишь несколько тонких нитей вокруг самых высоких гор. Два слуги, что делили с ним комнату, подбежали к окну, приветствуя солнце, как будто не видели его сорок дней и сорок ночей.
Брокер умылся, побрился, оделся и спустился вниз по лестнице для слуг. Там он обменялся приветствиями с кухонной прислугой и забрал поднос с утренним кофе для мистера Кестреля и чаем для доктора МакГрегора. По пути наверх, Брокеру пришлось разминуться с толпой слуг, спускающихся вниз. Они бурно жестикулировали, проклинали друг друга и трясли кулаками друг у друга под носами. Брокер подумал бы, что не миновать драки, если не знал, что эти страсти вспыхивают и гаснут здесь так же быстро, как вчерашний дождь.
Обойдя слуг, камердинер осмотрел поднос, чтобы убедиться, что ничего не пролил. Тут он услышал за спиной медленные, размеренные шаги, приближающиеся к лестнице. Это был Эрнесто с кувшином воды и охапкой свежих полотенец. Они продолжили путь вдвоём.
– Что это за переполох, синьор Эрнесто? – спросил Брокер.
– Они выясняют, кто забыл вчера вечером запереть переднюю дверь.
Брокер поднял брови.
– Но она была заперта. Джакомо запер её перед тем, как пойти спать. Я видел его.
– Может быть, но сейчас не заперта, - ответил Эрнесто. – Я собираюсь выяснить, кто это был, и наказать, если это слуга. Всё так шатко, а убийство моего старого господина так и не раскрыли, и нам нельзя оставлять виллу открытой по ночам.
Лестница для слуг привела их наверх, где они разошлись. Эрнесто отправился в комнату маркеза Ринальдо на том конце зала. Брокер посмотрел в ту сторону с любопытством, гадая, как прошло воссоединение супружеской пары. Потом он повернулся и зашагал к дверям мистера Кестреля.
И тут из другого конца зала донёсся шум и безумный крик. Брокер поставил поднос на стол и бросился к комнате маркеза Ринальдо. Дверь была открыта. Эрнесто стоял на коленях в луже разлитой воды, вокруг были разбросаны полотенца и осколки кувшина. Старик бессвязно молился, крестился и не отрывал глаз от кровати. Брокер проследил за его взглядом.
Первым, что он увидел, была кровь. Кровь пропитала покрывало, простыни и подушки. Кровь забрызгала полог кровати и стены. Кровь покрывала лезвие бритвы с серебряной ручкой, что валялась в изножье кровати. Ринальдо лежал на спине, его ночная рубашка была расстёгнута у шеи, а одеяло – скатано до груди. Глаза маркеза были закрыты, а горло – чудовищно открыто. Франчески нигде не было видно.
Часть 4. Октябрь 1825
«Крик, шум, побег, и вот любви тропа:
Разбиты и сердца, и черепа» - Джордж Ноэль Гордон, лорд Байрон, «Беппо»[86]
Глава 29
Гримани вырвался из своей комнаты с противоположной стороны зала. Карло, наполовину выбритый, наполовину в мыльной пене, подошёл сзади. Флетчер в брюках и рубашке появился из соседней комнаты, его влажные волосы торчали в разные стороны. За ним последовал Сент-Карр, всё ещё в пижаме с ночным колпаком, съехавшим на ухо. Неторопливо подошёл де ла Марк в халате из пурпурного шёлка и с тщательно причёсанными волосами и усами. Джулиан и МакГрегор поспешили за ним в халатах, а доктор прихватил свою видавшую виды медицинскую сумку.
Все были потрясены, увидев Ринальдо. Карло судорожно вздохнул.
– О, Мадонна! – он перекрестился. Де ла Марк моргал и выглядел немного оскорблённым, как будто считал, что такое зрелище не должно иметь к нему отношения в такой ранний час. Флетчер был потрясён, но смотрел на кровать без страха. Джулиан вспомнил, что тот был привычек к вскрытию животных.
МакГрегор протолкался через собравшихся к Ринальдо. Гримани собирался остановить его, но передумал и пошёл следом, пристально глядя на мертвеца, будто высматривая или выслушивая признаки жизни.