Дьявол в музыке
Шрифт:
– Здесь синьор Кестрель? – Донати привстал в кресле и вопросительно простёр руки.
– Да, маэстро, - Джулиан поспешно подошёл к нему. Он видел, как второе убийство подействовало на старика. Незрячие глаза были красными от слёз, а сам композитор казался хрупким как паутинка, которую может унести любой ветер.
– Синьор Кестрель, - Донати поднял руки, словно в мольбе, - как это могло случится? Почему это произошло?
– Я не знаю, маэстро. Но клянусь вам моей честью, что узнаю.
Вошёл Эрнесто.
– Команданте фон Краусс и синьор Руга здесь, ваша светлость. Комиссарио Гримани приказал мне провести их прямо к нему. С ними пришли солдаты, но они остались на террасе.
– Предложи солдатам выпить, - ответила маркеза. – И если они собираются задержаться, попроси их отстегнуть сабли. Они всё время натыкаются ими на урны и фонари.
– Да, ваша светлость, - Эрнесто с поклоном вышел.
Джулиан вернулся к маркезе.
– Я должен кое о чём спросить вас.
– Конечно, - ответила та с ироничной улыбкой, - я не сомневалась, что вы задаёте больше вопросов, чем отвечаете на них.
– Вчера вечером вы сказали мне, что попросили маркеза Ринальдо остаться на ночь, потому что боитесь, что Франческа может сделать, когда они останутся вдвоём в Кастелло-Мальвецци. Что вы имели в виду?
– Что я имела в виду? – она свела брови. – Я не ожидала, что она нападёт на него или причинит ему вред. Она такая кроткая, что мне сложно такое представить даже сейчас. Наверное, я боялась, что она наложит руки на себя. Но я не обдумывала эту мысль.
Их прервало появление дона Кристофоро, что поспешил наверх проводить Ринальдо в последний путь. Джулиан знал, что Ринальдо не будет объявлен мёртвым, пока не отправят все ритуалы, после чего, благодаря милосердному лицемерию, к нему будут относиться, как в прошедшему нужные таинства перед смертью.
Маркез приказала сварить кофе, и все вернулись в тревожному безделью. Наконец, Джулиан решил выйти на воздух и осмотреться, несмотря на приказ Гримани оставаться внутри.
По пути на террасу он встретил полдюжины беловолосых солдат, вежливо попросивших его вернуться назад. Они говорили на итальянском, но с немецким акцентом. Кестрель подчинился – другого выбора не было. Но стоило ему вернуться на лестницу, как до его ушей донёсся шум с той дальней стороны террасы. Он повернулся. С побережья на террасу вошёл сержант с парой солдат. Между ними шла поникшая и опустившая голову Франческа.
Один из солдат, что ждали на террасе, взлетел наверх по ступеням – явно, чтобы сообщить Гримани. Джулиан продолжал смотреть на процессию поверх перил. Охранники Франчески подвели её к подножью лестницы. Её волосы были наполовину распущены, бледно-жёлтое платье – помято, покрыто пятнами грязи и травы у подола. Через длинную прореху виднелась нижняя белая юбка. Хотя утро было холодным, у женщины не было шали, щёки покраснели и осунулись, а руками она обхватывала сама себя и растирала предплечья.
Когда Франческа увидела Джулиана, на её лице появилось слабое облегчение. Должно быть, она была рада увидеть человека не в мундире. Он сделал несколько шагов в вниз, но солдаты скрестили штыки, не давая пройти.
– Мы не можем позволить вам говорить с узницей, синьор, - сказал он.
– Узницей? – с запинкой переспросила Франческа.
– Хотя бы позвольте дать ей мой фрак, - сказал Джулиан.
– Мы не можем позволить этого, - безрадостно, но твёрдо ответил солдат. – Мы не знаем, что может быть у вас в карманах.
Джулиан с трудом сдержал негодование.
– Тогда, быть может, вы будете добры обыскать меня?
– В этом нет необходимости, - раздался сзади голос Гримани.
Джулиан оглянулся. Наверху лестницы стоял Гримани с выражением холодной удовлетворённости на лице. Рядом был фон Краусс, красивый и безукоризненный офицер в белом мундире с золотыми эполетами, и Руга, чьё пухлое лицо было бледным и озабоченным.
Гримани вопросительно посмотрел на команданте – тот в ответ кивнул, позволяя комиссарио распоряжаться.
– Сержант, - скомандовал Гримани, - докладывайте.
Сержант проворно шагнул вперёд, отсалютовал и заговорил:
– Мы нашли маркезу Мальвецци в часовне виллы, синьор комиссарио, в юго-западном углу сада. Она стояла на коленях перед статуей Мадонны. Когда мы вошли, она быстро встала на ноги и, кажется, была напугана.
– Она что-нибудь сказала? – спросил Гримани.
– Да, синьор комиссарио, - маска примерного солдата, что носил сержант, треснула. Она вдруг стал похож на добросердечного крестьянина из альпийской деревни, столкнувшегося с чем-то невообразимым. – Она сказала, что просила Мадонну о прощении и наставлении. А потом сказала: «Быть может, мне не стоило этого делать, но я так отчаянно хотела избавиться от него».
Потрясённые взгляды обернулись к Франческе.
Она сжалась и отвернулась бы, не держи её солдаты лицом к Гримани, фон Крауссу и Руге, что смотрели сверху, как судьи на приговорённого.
– Неужели Ринальдо обвинит меня в преступлении за то, что сбежала от него?
– Это нелепо, маркеза Франческа, - сказал Гримани. – Вы не можете предполагать, что ваш муж пережил этот удар.
– Удар? – её лицо побледнело, а голос стал высоким, как у маленькой девочки. – Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду, ваш муж был убит в постели, маркеза Франческа. Как вам хорошо известно.
Франческа лишилась чувств.
Женщину привели в сознание и отвели внутрь, чтобы она немного пришла в себя перед допросом. Гримани, фон Краусс и Руга устроили на террасе краткий военный совет, который Джулиану было позволено слушать. Руга собирался вернуться в деревню, чтобы успокоить жителей, команданте – в казармы, где у него были свои дела. Солдаты и жандармы будут переданы Гримани, что займётся расследованием убийства на вилле. Если у него будут основания для ареста, Руга выдаст ордер.