Дьявол в музыке
Шрифт:
Молчание нарушила Лючия.
– Быть может, маркез застрелился, ваше сиятельство. У него был пистолет.
– Но из него не стреляли, - возразил граф, - и он заряжен, а значит им не пользовались. Но размер раны и чернота вокруг говорят о том, что стреляли действительно с очень близкого расстояния. Этот юноша, которого вы называете Орфео, должен был зайти в беседку вместе с ним – он не мог застрелить маркеза через окно. Конечно, он мог убить его снаружи, а потом затащить тело сюда, чтобы спрятать.
Донати спросил так
– Кажется, вы уже решили, что маркеза убил Орфео, синьор граф?
– Конечно, Орфео! – нетерпеливо воскликнул Раверси. – Это прекрасный агент карбонариев – иностранец без связей в Милане, о котором никто не может сказать ни хорошего, ни дурного. Он скрывал своё имя и происхождение, а теперь пропал. Так и действуют карбонарии – в тишине и обмане.
– Но синьор граф, - запротестовал Донати, - сделать тайну из Орфео придумал маркез. Он считал, что это подхлестнёт интерес публики.
– Карбонарии очень умны, - ответил Раверси. – Не сомневаюсь, что Орфео сумел внушить Лодовико, что это его собственная идея.
– При всём уважении, синьор граф, я не думаю, что кто-то может внушить какую-то мысль маркезу Мальвецци против его воли.
Раверси ненадолго задумался.
– Вы знаете настоящее имя Орфео, маэстро?
– Нет, синьор граф. Я не знаю о нём почти ничего, кроме прекрасного голоса. Вряд у многих карбонариев такие голоса.
– Карбонарии встречаются везде, маэстро. Что может быть естественнее, чем притвориться певцом, чтобы подобраться к Лодовико? Одержимость моего бедного друга музыкой хорошо известна.
Донати был потрясён. Это могло оказаться правдой. Что он знал о карбонариях? Он любил Орфео, но юноша оставался для него загадкой. «Я не могу быть уверен в том, что буду делать через неделю или месяц…. Простите, что я так загадочен. Я бы сказал больше, если бы мог». Уж не слова ли это радикала и бунтовщика?
– Ваше сиятельство, - вмешалась Лючия, - разве мы можем быть уверены, что Орфео тоже не был убит? Или что не лежит где-то раненый и ждёт нашей помощи, пока мы стоим здесь и строим догадки?
– Команданте фон Краусс скоро будут здесь, и начнутся поиски, - сказал Раверси. – А пока вы все должны оставаться здесь. Маэстро, скажите, как вы познакомились с Орфео?
– Я уже несколько лет был знаком с маркезом Мальвецци. Он покровительствовал моим многообещающим ученикам, а я учил его протеже. Он рассказал, как познакомился с молодым англичанином и решил учить его в своей вилле на Комо. Он хотел, чтобы я стал его наставником. Я оценил такую увлечённость – маркез был готов покинуть Милан в январе, в самый разгар оперного сезона, чтобы жить на озере зимой, почти в одиночестве. Я сказал, что стар и слеп, а мои дни интриг и приключений давно прошли. Я хотел работать с удобствами и ни от кого не скрываться.
– Но вы согласились учить Орфео. Почему?
– Синьор граф, - просто ответил Донати, - я услышал, как он поёт.
Повисла пауза.
Донати слышал, как Раверси задумчиво меряет беседку шагами.
– Долго вы и Орфео жили здесь?
– Я думаю, около шести недель.
– На каком языке вы говорили?
– На миланском, синьор граф. Я не знаю английского.
– А он хорошо говорил по-милански?
– Чрезвычайно хорошо.
– Значит, вы могли говорить бегло. Он что-нибудь рассказывал о себе?
– Нет, синьор граф. Но я никогда не спрашивал. Я не был любопытен. Мы жили музыкой, а потому говорили и думали только о ней. Весь остальной мир казался очень далёким.
– Что скажешь ты, Маттео? – спросил Раверси. – Можешь ты пролить свет на то, чем был Орфео и откуда взялся?
– Ваше сиятельство, я едва видел его. Я всегда работал в садах или ходил с поручениями в замок или деревню.
– А ты, Лючия? Ты знаешь настоящее имя Орфео?
– Нет, ваше сиятельство.
– Вы почти ровесники, - убеждённо сказал Раверси, - и должны были проводить время вместе… подружиться.
– Девушка вроде меня не может подружиться с джентльменом, ваше сиятельство… если не хочет погубить себя. Я не хотела себе такого. Я хочу выйти замуж, когда придёт время.
– Хм. Хорошо, но по крайней мере, опиши мне его.
– Описать, ваше сиятельство?
– Да, опиши. Как он выглядел?
– Это сложно сказать, ваше сиятельство.
– Что в этом может быть сложного? Разве ты не жила на этой вилле с ним всё это время?
– Я не жила здесь, ваше сиятельство, - чопорно возразила она. – Отец не позволил бы этого. Я лишь приходила готовить и убираться.
– Тем не менее, ты часто видела Орфео. Он был высок?
– Выше меня, ваше сиятельство.
– Это ожидаемо. Насколько выше?
– Я не знаю, ваше сиятельство. Я никогда не стояла рядом с ним.
– Он был крепкого сложения?
– Я бы сказала, что нет.
– Какого цвета у него были волосы?
– Думаю, каштановые.
– Какого оттенка?
– Я не замечала.
– А глаза?
– Я не из тех, кто смотрит джентльменам в глаза, ваше сиятельство!
– Ради любви Господа, девочка, ты должна вспомнить больше! Он бы красив? Были у него шрамы, родимые пятна или какие-то особые приметы?
– Я правда не обращала внимания на то, как он выглядит, ваше сиятельство. Он был выше меня.
Донати ошеломлённо покачал головой. Лючия, что утром, не дрогнув, помогала ему одеваться, стала такой чопорной! Сообразительная, остроглазая Лючия неспособна описать юношу, которого видела каждый день полтора месяца! О, Орфео, Орфео, тебе придётся отвечать за это!
– Матерь Божия! – раздражённо воскликнул Орфео. – Маттео, опиши его.
Маттео прочистил горло и переступил с ноги на ногу.