Дьявол в Огайо
Шрифт:
Сюзанна должна была получить фотографические доказательства. Это было необходимо, чтобы построить свое дело против секты, чтобы добиться справедливости за то, что они сделали с Мэй и другими детьми. Люди должны быть наказаны за эти преступления.
Сюзанна достала телефон из кармана куртки и сделала снимок через стекло. С такого расстояния было трудно разглядеть, что это за изображение. Она попыталась увеличить изображение, но свет был слишком тусклым. Ей нужно было сделать снимок получше.
Дом выглядел
Незаперто.
Она медленно приоткрыла дверь и, услышав лишь тишину, вошла внутрь.
Сюзанна огляделась. Там стояло несколько предметов неудобной на вид деревянной мебели. Здесь не было ни подушек, ни картин, ни фотографий. Ничего, что давало бы утешение.
В центре гостиной горела дровяная печь, горящие поленья излучали слабый свет. Сюзанна прошла мимо плиты к шкафу, где висел малыш.
Бедный мальчик висел вниз головой. Он проснулся, но не плакал. Наверное, он просто оцепенел от боли.
Глаза Сюзанны наполнились слезами.
Ей было больно, но она должна была взять его фотографию в качестве доказательства.
Сделав несколько снимков, она уставилась на мальчика. Она не могла позволить себе оставить эту бедняжку там. Ей нужно было поставить его на ноги. Но как? Она должна была вырвать гвозди из его рук; можно ли было сделать это, не причинив ему еще большей боли? Может быть, есть что-то, что она могла бы найти, чтобы ослабить гвозди? Если ей удастся вытащить его оттуда, она сможет вызвать скорую, как только они вернутся в зону действия мобильного телефона.
– Ну-ну-ну, - раздался за ее спиной грубый голос.
– Все еще пытаемся спасти мир, не так ли?
Сюзанна обернулась и увидела шерифа.
Глава
47
Тихий хруст донесся до моих ушей, когда я медленно повернула голову.
У меня застучало в висках. Я попыталась найти в своем мозгу причину такой сильной боли, но не смогла ничего придумать.
Я приоткрыла глаза, но было так же темно, как и с закрытыми глазами.
На чем я остановилась?
Я пошевелила рукой, чтобы почесать лицо, но обнаружила, что она не двигается. Попробовала другой, но она тоже не поддавалась. Медленно осознала, что мои руки связаны за спиной.
Что за…
Подтянулась, чтобы сесть, и снова услышала тихий хруст. Я сидела на чем-то, похожим на кресло-мешок. Наклонив голову, я увидела только темноту, простиравшуюся высоко над головой.
Я сидела не на подушке. Я была на дне зернохранилища.
Теперь я чувствовала, что мои ноги тоже связаны. За своими ногами я заметила темную тень.
Надо мной стоял мужчина.
Мои глаза
– В конце концов, вы двое не так уж похожи, - заключил он, глядя на меня сверху вниз. Это был тот самый пожарный, который пытался похитить меня в лесу!
– Я понял, что ты не она, - продолжал он, - но к тому времени было уже поздно отпускать тебя. Но ты была очень быстрой.
Я не могла увидеть его лица, но то, как он произнес это, звучало так, будто он улыбался, наслаждаясь моментом силы.
– Но ты предательница, - сказал он, шагнув ко мне, его тенор был почти добрым.
– Нравишься ей.
Я смогла увидеть его лицо. Красивый, квадратная челюсть, черные как смоль волосы. И зеленые глаза…
Совсем как у Мэй.
– Хаскелл, не надо.
В нескольких ярдах от меня послышался шорох. На зерне лежала еще одна фигура.
Мэй. Связанная, как и я.
Он повернулся к ней.
– И мы всегда знали, что ты вернешься. Не можешь же ты остаться в стороне. Ты знаешь, где твое место, - продолжал он, подходя к Мэй.
Он опустился на колени и взял ее лицо в ладони.
– Может быть, это потому, что ты всегда знала, что это твоя вина.
В чем же была виновата Мэй?
Мэй не ответила. Она всхлипнула в темноте.
– Ты должна была следить за ней, не так ли? Ты позволила ей утонуть прямо на твоих глазах. Ты позволила своей сестре умереть.
Должно быть, он говорил об Амелии.
– И что еще хуже, - он понизил голос почти до шепота, - ты позволила мне взять вину на себя.
Мэй не ответила. Я слышала, как она резко втягивает воздух. Она всхлипывала.
– Я получил шестьдесят шесть ударов плетью. Шестьдесят шесть... ты хоть представляешь, как это больно? Я все еще не могу спать на спине.
– Это не моя вина!
– выпалила Мэй в ответ, ее голос дрожал сквозь слезы.
– Она сама этого хотела. Она хотела умереть!
– Но ты позволила ей!
– его голос повысился, отражаясь эхом от круглых металлических стен, - Ты позволила своей плоти и крови умереть и обвинила в этом собственного брата!
Он стоял, кипя от гнева.
– Если бы я знал тебя получше, то не стал бы на тебя вешаться. Особенно если бы я знал, что ты собираешься предать нас всех.
Когда он шагал, под его тяжелыми сапогами хрустело зерно.
– Я собиралась сдаться, Хаскелл. Вот почему я вернулась, - рассуждала Мэй.
– Хорошо, - заключил он.
– Я уже несколько месяцев пытаюсь уговорить тебя вернуться. Рад, что ты наконец получил сообщение.