Дьявол в руинах
Шрифт:
Она демонстративно машет рукой одному из своих гостей, прежде чем снова обратить свое внимание на меня, неодобрительно склонив голову набок и сердито глядя на кровавые пятна на моей рубашке.
Моя мать любит часто напоминать мне об этом. Как будто любой другой брачный контракт аннулировал бы долг моего отца перед Кассатто. Этого бы не произошло, и я никак не мог жениться на племяннице Кассатто. Она была ребенком. Ей было шестнадцать, черт возьми.
И все же, даже когда я думаю об этом, мой внутренний дьявол
Я выключаю воспоминания, хлопнув бокалом. Виски выплескивается через край и разбрызгивается по моим окровавленным костяшкам пальцев.
Моя мать понимает намек, чтобы я оставил эту тему.
Я допиваю оставшийся виски. У меня нет планов жениться, чтобы успокоить Эленор. Мне двадцать три, еще несколько лет в запасе до того, как я должен буду жениться.
Кроме того, ни тогда, ни сейчас брачный контракт не изменил бы мою судьбу. Кассатто положил глаз на мою мать и нашу империю. Он собирался получить то, что хотел, так или иначе.
Брак или война.
Два любимых развлечения мафии.
— О, Ник. — Моя мать хмурится и проводит рукой по забрызганной кровью планке моего смокинга. — Просто… будь сердечней. Не то чтобы тебе обязательно было заморачиваться с Эрнесто.
— Матерь Божья, — ругаюсь я.
Она смеется, и ее скрипучий голос перекрывает звуки струнного оркестра.
— Ах. А вот и чудесный баритон моего сына. — Ее искренняя, обаятельная улыбка встречается редко.
Я сжимаю челюсти, но вскоре уступаю ее еще более редкой уязвимости.
Моя мать защитила меня, когда змеи подземного мира боролись за мою голову, прежде чем я достиг совершеннолетия. Она совершала ужасные поступки из любви к своей семье, и именно поэтому я всегда буду защищать ее.
В этом мире нет ничего крепче крови.
Но моей матери стало слишком комфортно в ее временной роли хозяйки моей империи, и она перешла все границы, заключив союз с Кассатто.
Это была серьезная ошибка, за которую я буду расплачиваться всю жизнь.
Я тяжело вздыхаю, освобождаясь от напряжения в легких.
— Все это время я служил под началом этого ублюдка, — говорю я, мои руки пульсируют от свежих синяков. — Я был более чем радушен.
Я был верным псом.
Любимый пасынок, которым этот ублюдок может пользоваться как оружием, не связанным кровными узами с его огромным королевством.
Мой взгляд устремляется в ту часть бального зала, где почетный гость находится в окружении младших членов своего клана и охраны.
Я стараюсь не обращать внимания на красное платье, которое пытается завладеть моим вниманием, и, наконец, поворачиваюсь к маме.
— Ты же знаешь, что я чувствую, — говорю я ей. —
Я не проявляю неуважения к Эленор. Настоящее уважение приходит вместе со здоровой долей страха и умеренного отвращения. Мы вынуждены быть жестокими, чтобы защитить самых близких нам людей, и, честно говоря, она понимает это лучше всех.
Мой отец был ублюдочным садистом, и моя мать страдала от его жестокого обращения дольше и гораздо тяжелее, чем я когда-либо.
Она сделала то, что должна была, чтобы защитить нас.
— Твой голос нужен, любимый, потому что ты дон Венета.
Мои зубы скрежещут друг о друга.
— Сколько лжи ты себе говоришь, мама. Впечатляет.
Она ласково убирает прядь темных волос с моего лба.
— Это твое будущее, Ник. Ты снова станешь доном. Создателем империи, более могущественной, чем твой отец мог себе представить. — Она понижает голос. — Эрнесто не будет жить вечно.
Я приподнимаю бровь. Зная мою мать, это туманное заявление можно воспринять как угрозу.
— Твое слово имеет не меньший вес, — говорит она и одаривает меня серьезным взглядом. — Когда Эрнесто официально объявит о помолвке Брианны…
Из глубины моей груди вырывается рычание, заставляющее ее замолчать.
— Как я уже говорил, это меня не касается.
Тонкие морщинки вокруг ее рта становятся глубже, а черты лица становятся суровыми.
— Помолвка твоей сестры — это абсолютно твоя — и наша — забота, Доминик Рауль Эрасто. — Ее ноздри раздуваются при резком вдохе. — Все зависит от того, за кого выйдет замуж Брианна, мой дорогой сын.
Я не уверен, что вызывает у меня еще большее раздражение: то, что Эленор назвала меня по имени моего отца, или то, что она обратилась ко мне по поводу сестры.
Мое следующее действие после этого гребаного бала — направиться прямиком в гостевой домик и выпотрошить Джино. Это гораздо более мудрый выбор, чем опрашивать гостей в поисках мужчины, которому Бри была обещана, и протыкать его лезвием.
Я подавляю гнев и выпрямляю спину, выпрямляясь в полный рост.
— И почему он до сих пор этого не сделал? — спрашиваю я, поворачиваясь к Эленор.
— Что?
— Почему Кассатто официально не объявил об этом?
Моя мать разглаживает рукой свое черное платье с блестками, прежде чем окинуть хищным взглядом танцующих и смешавшихся гостей.
— Все, что я смогла узнать от Эрнесто, это то, что с контрактом возникла задержка, — говорит она. — Ты же знаешь, как это бывает, нужно проработать мелкие детали. Но я подумала, что ты должна знать, что это произойдет.
Выражение беспокойства на морщинистом лице моей матери говорит о многом. Всегда наблюдательная Эленор боялась, что я впаду в ярость от ревности и проткну глаз поклоннику Бри.