Дьявол весной

Клейпас Лиза

Заявление едва ли можно было назвать непристойным ни по сути, ни по манере высказывания, но светловолосая, круглолицая горничная густо покраснела и подскочила сделать реверанс. Она остановилась только для того, чтобы переброситься парой кратких слов с Пандорой, и после покинула номер вместе с камердинером.

– Что она тебе только что сказала? – спросил Габриэль, следуя за Пандорой, пока она обследовала комнаты: гостиные, служебные помещения, спальни, ванные и частную веранду с видом на океан.

– Она сказала мне сложить платье на кресле, а не

бросать на пол. А ещё пожаловалась, что я оставила шляпку на стуле, и кто-нибудь скоро на неё сядет.

Габриэль нахмурился.

– Она слишком с тобой фамильярна. Я подумываю её уволить.

– Ида - настоящий Чингисхан среди личных горничных, – призналась Пандора, – но она всегда напоминает мне о вещах, которые я склонна забывать, и находит те, которые я потеряла. – Когда она вошла в отделанную мрамором ванную комнату, её голос стал слегка отдаваться эхом. – Кроме того, она сказала, что если я не выйду за тебя замуж, то я полоумная ослица.

– Оставим её, – решительно сказал он. Войдя в комнату, Габриэль обнаружил, что Пандора склонилась над большой фарфоровой ванной и теребила два набора вентилей, одни были покрыты серебром, а другие сделаны из шлифованной латуни.

– Почему здесь так много разных кранов? – спросила она.

– Одни для пресной воды, другие для морской.

– Правда? Я могу принимать ванну в морской воде?

– Несомненно, – Габриэль ухмыльнулся, увидев выражение её лица. – Теперь мы не так категорично настроены против медового месяца?

Пандора робко ему улыбнулась.

– Возможно, чуть-чуть, – призналась она и в следующий момент импульсивно бросилась ему на шею.

Чувствуя лёгкую дрожь, которая непрерывно пробегала по её стройному телу, Габриэль крепче обнял Пандору, его весёлость увяла.

– Почему ты дрожишь, любовь моя?

Она уткнулась лицом в его грудь.

– Я боюсь ночи.

Конечно же. Она была невестой, столкнувшейся с перспективой оказаться в постели с малознакомым мужчиной, и уверенной в том, что в брачную ночь её ожидает боль и смущение. Его захлестнула волна нежности, но в то же время тяжёлым грузом в груди легло разочарование. Вероятно, консумация брака сегодня не произойдёт. Он должен быть терпеливым. Ему придётся смириться с любыми шагами, которые она позволит предпринять, а затем через день или два, может согласиться...

– Я бы лучше сделала это прямо сейчас, – сказала она, – чтобы перестать волноваться.

Это заявление настолько ошарашило Габриэля, что он потерял дар речи.

– Я нервничаю, как рождественский гусь, – продолжила Пандора. – И не смогу ни поужинать, ни почитать, ни заниматься чем-либо другим, пока всё не закончится. Даже если это окажется сплошным мучением, я предпочла бы не ждать.

От облегчения и желания сердце Габриэля подскочило в груди, и он, успокаиваясь, выдохнул.

– Любимая, это не будет мучением. Обещаю, тебе понравится. – Он замолчал, прежде чем насмешливо добавить: – Почти всё. – Наклонив голову, он отыскал губами нежное местечко на её шее и почувствовал как она

с трудом сглотнула. – Тебе же понравилось наше полуночное рандеву? – тихо спросил он. Пандора сглотнула ещё раз и кивнула. Габриэль чувствовал, как она старается расслабиться и довериться ему.

Он нашёл её губы, призывая их раскрыться лёгкими прикосновениями языка. Поначалу чувственный рот Пандоры лишь слегка отвечал на его дразнящие ласки. Она расслабилась, прильнула к нему, и Габриэль почувствовал, как становится центром её внимания, вся её жизненная сила передавалась ему. От волнения у него приподнялись волоски на шее, по всему телу в безудержном танце пронеслось возбуждение. Он с трудом оборвал поцелуй, нежно обхватив её лицо руками, наблюдая за тем, как она взмахнула длинными чёрными ресницами, раскрыв сонные тёмно-голубые глаза.

– Почему бы мне не послать за шампанским? – предложил он. – Это поможет тебе расслабиться, – Габриэль погладил её по щекам большими пальцами. – А потом я хочу сделать тебе подарок.

Тёмные изогнутые брови Пандоры сошлись вместе.

– В прямом смысле?

Габриэль озадачено улыбнулся в ответ.

– Да. А как иначе?

– Я подумала, что "подарить подарок" может оказаться метафорой, – её взгляд метнулся в сторону спальни. – Для этого.

Он рассмеялся.

– Я бы не осмелился так чрезмерно себе льстить. Тебе придётся потом рассказать мне, являются ли мои способности в постели подарком или нет, – всё ещё посмеиваясь, Габриэль склонился и прижался к её губам.

Он обожал её. Не существовало никого похожего на Пандору, и она полностью принадлежала ему... Хотя не стоит об этом говорить вслух.

Любую неловкость, которую Пандора могла бы испытать, обнажаясь перед мужчиной, затмило неослабевающее веселье Габриэля. Он продолжал издавать смешки, пока она не спросила:

– Ты всё ещё смеёшься над метафорой?

Вопрос повлёк вторую волну веселья.

– Это была не метафора.

Пандора хотела указать на то, что большинство невест не оценят, когда мужья хохочут, как гиены, в процессе раздевания, но была уверена, что любое замечание лишь продлит веселье. Она подождала, пока он расстегнёт её корсет, оставив на ней только сорочку и панталоны, а затем бросилась на кровать и юркнула под покрывала.

– Габриэль? – попросила она, подтягивая одеяло к шее. – Вместо шампанского... можно мне бокал портвейна? Или он только для мужчин?

Муж подошёл к кровати и наклонился, чтобы её поцеловать.

– Если тебе нравится портвейн, любовь моя, его мы и закажем.

Пока он ходил вызывать слугу, Пандора сняла под одеялом нижнее белье. Она сбросила его с края матраса и подоткнула себе под спину ещё одну подушку.

Через несколько минут Габриэль вернулся и сел на край кровати. Взяв её руку, он положил на ладонь Пандоры прямоугольный кожаный чехол.

– Драгоценности? – спросила она, вдруг почувствовав стеснение. – В них не было необходимости.