Дьявол весной
Шрифт:
Пандору выводило из себя, когда Габриэль хвалил её: "Умница... Да, прекрасно..." А ещё больше раздражало, когда эти слова вызывали в ней вспышку благодарности. Она чувствовала, что постепенно сдаёт позиции, сосредотачиваясь на лёгком давлении его ладоней и рук. Случилось несколько удивительно приятных моментов, когда их движения идеально совпали. Но были и моменты близкие к катастрофе, когда она сбивалась со счёта, и Габриэль приходил на помощь, восстанавливая ритм. Конечно же, он был превосходным танцором, искусно вёл партнёршу
– Расслабься, – бормотал он время от времени. – Не напрягайся.
Постепенно мозг Пандоры успокоился и перестал подавать постоянные обманчивые сигналы о потере равновесия и вращении обстановки вокруг неё. Она позволила себе довериться Габриэлю. Не то, чтобы она наслаждалась процессом, но ощущение полного отсутствия контроля со своей стороны и в то же время осознание безопасности, было интересным.
Габриэль замедлил шаг, а затем они полностью остановились, опустив сомкнутые руки. Музыка затихла.
Пандора посмотрела в улыбающиеся глаза Габриэля.
– Почему мы остановились?
– Танец закончился. Мы только что осилили вальс длиною в три минуты без каких-либо трудностей. – Он придвинул её ближе к себе. – Теперь тебе придётся найти новое оправдание для того, чтобы сидеть в уголке, – сказал он в её здоровое ушко. – Потому что ты можешь вальсировать. – Габриэль сделал паузу. – Но я всё равно не отдам тебе тапочек.
Пандора застыла, не в состоянии осознать происходящее. В голову не приходили никакие слова, даже односложные. Будто поднялся огромный, удушающий занавес, приоткрывая новую сторону мира, вид на вещи, о существовании которых она не подозревала.
Явно озадаченный её молчанием Габриэль ослабил хватку и посмотрел на неё глазами, ясными, как зимнее утро, на его лоб упал рыжевато-коричневый локон.
В этот момент Пандора поняла, что умрёт, если не будет с этим мужчиной. Скончается от разбитого сердца. С Габриэлем она становилась новым человеком, вместе они становились чем-то новым, и всё получалось не так, как она ожидала. Кэтлин была права - идеального выбора не существовало. Ей придётся чем-то пожертвовать.
Но неважно от чего она откажется, этого мужчину потерять она не могла.
Пандора расплакалась. По её лицу потекли не изящные женские слёзы, её сотрясали рыдания, а лицо покраснело. На неё обрушилась волна самого ужасного, прекрасного, потрясающего чувства в мире, и она в ней утопала.
Габриэль встревожено уставился на неё, роясь в кармане пиджака, в поисках носового платка.
– Нет, нет... Ты не должна была... Боже, Пандора, не надо. Что такое? – Он промокнул её лицо платком, потом она забрала его, чтобы высморкаться, её плечи содрогались. Пока Габриэль продолжал кружить вокруг неё и задавать обеспокоенные вопросы, Фиби встала из-за пианино и подошла к ним.
Крепко обняв Пандору, Габриэль бросил рассеянный взгляд на сестру.
– Я не знаю, что
Фиби покачала головой и ласково взъерошила его волосы.
– Всё в порядке, болван. Ты ворвался в её жизнь, словно шаровая молния. Любой бы человек немного разволновался.
Пандора только смутно осознавала, что Фиби покинула гостиную. Когда поток слёз иссяк, и она смогла заставить себя посмотреть на Габриэля, её заворожил его пронизывающий взгляд.
– Ты плачешь, потому что хочешь за меня замуж, – сказал он. – Так ведь?
– Нет. – Она икнула и всхлипнула. – Я плачу, потому что не хочу не быть твоей женой.
Габриэль резко втянул носом воздух. Его рот захватил её губы в грубом поцелуе, граничащим с болью. Пока он жадно упивался ею, всё его тело сотрясала дрожь.
Прервав поцелуй, Пандора прикоснулась ладонями к его щекам и печально уставилась на него.
– Какая рациональная женщина захотела бы выйти замуж за человека с такой внешностью?
Он снова впился в её губы требовательным и неистовым поцелуем. Она закрыла глаза и сдалась на милость порочному, почти лишающему чувств, блаженству.
В конце концов, Габриэль поднял голову и хрипло спросил:
– А что не так с моей внешностью?
– Разве это не очевидно? Ты слишком красив. Женщины будут кокетничать, пытаться привлечь твоё внимание и преследовать тебя.
– Они всегда так поступали, – сказал он, целуя её щёки, подбородок, шею. – Я даже не замечу.
Она извернулась, уклоняясь от его хищного рта.
– А я замечу и возненавижу это. И ведь так утомительно, день за днём смотреть на идеально красивого человека. Ты мог бы, по крайней мере, попытаться потолстеть, или отрастить волосы в ушах, или потерять передний зуб, хотя нет, даже тогда ты всё равно останешься слишком красивым.
– Я мог бы попытаться обзавестись залысинами, – предложил он.
Пандора рассмотрела эту возможность, откинув густые, короткие, золотистые локоны, которые упали ему на лоб.
– В твоей семье были лысые люди? С какой-нибудь стороны?
– Я о них не знаю, – признался он.
Она нахмурилась.
– Тогда не давай мне напрасных надежд. Просто признай: ты всегда останешься красивым, и мне каким-то образом придётся с этим жить.
Она попыталась отстраниться, но Габриэль крепче сжал руки.
– Пандора, – прошептал он, надёжно стискивая её в объятиях. – Пандора.
Если бы она только могла остановить жутко-прекрасные чувства, которые её наводняли. Жар. Холод. Счастье. Страх. Пандора не понимала, что с ней происходит. Габриэль бормотал прекрасные слова ей на ушко:
– Ты такая красивая... Так дорога мне. Я не прошу тебя сдаться, я предлагаю свою капитуляцию. Я сделаю всё возможное. Это должна быть ты, Пандора... Только ты... До конца моей жизни. Выходи за меня замуж... Скажи, что выйдешь.