Дьявол за правым плечом
Шрифт:
Конечно, весь этот новый мир был безумно интересен — даже несмотря на то что Маша никак не могла освоить общение с травами — она не сумела найти даже примитивную трын-траву, чем просто выводила из себя Медею — старую крымскую ведьму, которая последние пятьдесят лет жила в Москве и вечно ворчала по этому поводу. Траву нужно было слушать — и идти на ее зов, но Маша никогда ничего не слышала — мешал новый друг, ветер, и новая подруга — вода, которую Маша обожала — она могла лежать на берегу и часами вдыхать запах пресной реки, трогать ее руками или сидеть, опустив в воду ноги. Вода обволакивала, ластилась — вела себя как ребенок, а Маша даже чувствовала ответственность — она устроила такую выволочку подросткам, кидавшим в воду окурки, что те чуть не разрыдались. Вода щедро одаривала Машу — однажды она ей принесла кольцо с большим черным сапфиром, другой раз — темный серебряный браслет, явно старинный. Вода шла
Но все-таки Маша чувствовала себя очень уставшей — даже несмотря на всяческие ухищрения, к которым прибегала Вера. Та отпаивала подругу настойками, которые на время возвращали ей ясность мышления, но Маша осознавала — она на пределе. И Саша уже не помогал — а он ее даже жалел, отдавал немного энергии, не говоря уже о сексе, после которого Маша всегда чувствовала себя намного более счастливой. С Сашей все было замечательно — он приезжал, занимался с ней любовью, заваривал дивный кофе, учил ее всяким забавным мелочам — вроде высечения огня из пальцев, уезжал и совершенно не мешал ей жить. Маша неожиданно поняла, как это важно — чтобы ей не мешали быть такой, какой она хочет быть.
Но после работы она носилась по всей Москве: изучала зелья в Сокольниках, искусство врачевания — у Мариши на Ленинском, мчалась на Рублевку за основами современной магии, после чего через весь город тащилась на «Парк культуры» для знакомства с черной магией, а раз в неделю ездила в Серпухов для того, чтобы ознакомиться с предсказаниями. И это не считая домашней работы! Кроме всего прочего, на работе она вечно находилась в раздражении из-за девиц, которые бесили ее всегда и всем.
«Ничего! — подбадривала себя Маша. — Сегодня пойдем с Веркой, развеемся! Хоть на людей посмотрю». Людей она и правда видела только из окна машины — ее уже месяц окружала сплошная нечисть. Больше всего Маша боялась старую ведьму — ясновидящую, которая жила под Серпуховом в старом деревенском доме. Маше все время казалось, что ведьма ее в одно прекрасное мгновение съест — посадит в печь и поджарит. И когда она со смехом пожаловалась Вере на свои опасения, та выдала ей какой-то оберег и посоветовала некое заклинание — на «всякий случай», что Машу напугало еще больше, и она поинтересовалась, а нельзя ли ей учиться у кого-нибудь еще.
— Можно… — кивнула Вера. — Но лучше ее никого нет.
Маша подумала и решила, что в крайнем случае отобьется кочергой, но каждый раз отправлялась в Серпухов как на расстрел.
Пока Маша не почувствовала, что не может больше спать по четыре часа, все это было довольно интересно. Раньше она думала, что существует одна колдовская книга, в которой находятся все заклинания. На практике выяснилось, что книг — тысячи, и разные ведьмы идут к одному и тому же различными путями. Причем у некоторых заклинания слабенькие, поверхностные, у других — надежные, мощные, одни сильны, допустим, в любовном колдовстве, другие — в гаданиях или в целительстве. Все было очень запутанно, приходилось читать слишком много литературы, которую надо было выклянчивать у частных лиц, так как никакой колдовской библиотеки не существовало, а за известную книгу ведьмы дрались, если вдруг шел слух, что такую можно купить. Были и современные книги — одни лучше, другие хуже, но и с ними было нелегко — чтобы написать том, приходилось слишком много работать, поэтому книги в тираж не выходили — их могли дать переписать, на что уходили месяцы. Пока Маша приобрела только три книжечки: «Общая практическая магия», «Черная магия с Эльзой Гринбаум» — ее продала преподавательница по черной магии за бешеные деньги — и брошюрку «Египетская нумерология. Перевод Г. Саламандровой». Зарплата у Маши разлеталась на еду, на подкуп учителей — официально они должны были учить бесплатно, но Вера сразу предупредила: у всех много дел, так что учениками занимаются неохотно, и единственный способ как-то их вдохновить — подарки. Каждый раз Маша разорялась — то на косметику, то на коробку дорогих конфет, то на билеты в театр, и от зарплаты ей оставались крохи — одну неделю она просидела на «Дошираке», так как уже забыла, как дорого стоит бензин, которого, оказывается, нужно очень много. Только эта жаба из Серпухова пока ничего не требовала — Маша пребывала в уверенности, что на экзамене она заберет у нее ее бессмертную душу.
В четыре Маша не выдержала. Промямлила что-то насчет внезапной болезни, похватала вещи и рванула домой. Сегодня у нее не было занятий, и она решила хоть немного поспать. С трудом разбирая дорогу, Маша добралась до дома, сорвала джинсы и рухнула в кровать. Она спала, пока из телефона не посыпались вопли и крики — Вера орала, как потерпевшая:
— Где
Маша схватила трубку и постаралась придать голосу бодрость, но Вера ее тут же раскусила и велела до ее, Вериного, приезда умыться, выпить кофе и заговорить человеческим голосом — а не хриплым, гундосым басом.
Настроение у Маши было непраздничное — она была сонная, злая — потому что разбудили, и какая-то ватная. Кофе и душ, а потом еще раз кофе несколько примирили ее с жизнью, но, если честно, ехать уже никуда не хотелось. Хотелось валяться и смотреть что-нибудь жизнеутверждающее — например, «Питер FM».
Но Вера живо настроила ее на нужную волну: она влетела, разоралась, вытряхнула из гардероба вещи, собрала наряд — плотная, полупрозрачная черная рубашка с коротким рукавом, джинсы с низкими карманами спереди и стильные серебристые босоножки. Вера сама же ее и накрасила: черные тени для век, бледно-розовый блеск, легкие румяна… Маша нацепила любимые напульсники с шипами, все свои серебряные браслеты, массивные кольца с гранатами и кулон в виде скорпиона, усыпанный турмалинами, который ей подарила Вера.
— Главное — не расстегивай блузку так, чтобы было видно лифчик! — предупредила Вера. — Так все проститутки, насмотревшиеся «Секса в большом городе», ходят!
— Проститутки?.. — протянула Маша. — А сколько они берут?
— От пятисот баксов до штуки. Это, типа, интеллигентные проститутки — в носу не ковыряются, — пояснила Вера.
— О-о! Мне сейчас лишний косарь не помешает! — восхитилась Маша. — Я моей грымзе за Гринбаум должна еще полторы тысячи.
Наконец они отправились в клуб, где полным ходом шел день рождения какого-то радио. Все ходили красивые — некоторые отчаянные дамы понадевали вечерние платья, чего Маша не любила — вечерние платья, считала она, имеет смысл носить, если ты едешь на какой-нибудь значительный фестиваль, или тебя приглашают на официозное мероприятие, а на Дне радио, где все упьются в стельку и будут орать в микрофон «Белые розы», смешно обвешиваться драгоценностями и мехами. Машу вообще страшно веселили московские домохозяйки, у которых мужья зарабатывали бешеные деньги: они были готовы пойти на презентацию гвоздей — лишь бы надеть новое платье от «Кензо». Причем Машу, как журналиста, страшно веселило, как вся эта светская хроника влияет на неокрепшие умы. Ведь если присмотреться, то большинство событий в журналах — презентация новой модели такого-то автомобиля, презентация новой бритвы с шестьюдесятью лезвиями, презентация такого-то шампанского или же день рождения радиостанции, день рождения такого-то телеканала, день рождения интернет-сайта… Первая категория, с презентациями, относилась к рекламодателям — их всегда надо было подмазать восхищенным отзывом о вечеринке, а вторые были информационными партнерами — то есть теми, кто каждый месяц пускал в эфир рекламный ролик издания на бартерной основе. А домохозяйки, которые по совместительству были любимыми клиентками всяких там парфюмерных, ювелирных и прочих домов, с превеликим удовольствием демонстрировали наряды и украшения от этих же домов — с тайной надеждой, что их заметят не только другие домохозяйки, но и светские хроникеры.
Но тут, к счастью, подобных дамочек было немного — а может, они просто растворились в толпе. Маша протиснулась внутрь, взяла у официанта бокал вина, посмотрела по сторонам, дернулась и пожелала провалиться под землю. Он, видимо, желал того же — как-то незаметно кивнул и отвел глаза, но Маша, которая отличалась умением поступать наперекор обстоятельствам и доводам разума, зачем-то широко улыбнулась и направилась прямо к Андрею.
Глава 17
Она шла по облакам, и тело было невесомым — «Это любовь!», — повторяла она про себя, еще не успев как следует над всем поразмыслить, и ей казалось, что сейчас все сбудется — они встретятся глазами, и все будет хорошо! Навсегда!
Наплевать на Сашу — он не в счет, плевать на все — ее влекло, ее манил этот человек, без которого, как Маша сейчас поняла, она чувствовала себя несчастной и одинокой. Судьба?
— При… кхе-кхе… вет! — от волнения она закашлялась.
— Привет, — доброжелательно отозвался он. — Как дела? Н-да… Гм… Это Таня, это Маша.
И тут Маша вдруг заметила девушку, которая стояла рядом, — Маша не сразу поняла, что они вместе, так как девушка держалась неподалеку, но на расстоянии. Но тут Таня робко улыбнулась и прижалась к нему, а Маша, как дура, открыла рот и в ужасе уставилась на них. Может, со стороны это выглядело вполне прилично — никакой отвисшей челюсти, но несколько секунд, пока Маша находилась в глубоком шоке, показались ей долгими минутами, и было такое впечатление, что все всё поняли — особенно Таня…
— Привет! — слишком дружелюбно воскликнула Маша.