Дьявол
Шрифт:
Рука Рори стала спускаться по ее гладкой, лишенной растительности коже и была остановлена лишь складками ее шелковой набедренной повязки.
– Повязка нужна для твоей и моей безопасности, – прошептала она. – Один из нас может поддаться искушению, с которым нам не справиться. Ты не должен позволять мне снять ее в припадке страсти, и я не должна разрешать тебе снимать ее. Нет, господин мой, мы устоим перед этим искушением, но я не думаю, что тебе надо войти в меня именно там. Есть другие способы, которыми я могу удовлетворить тебя. Поверь мне, у меня есть опыт в искусстве удовлетворения мужчины. Тебе ничего не придется делать. Ляг на спину, господин мой, и позволь мне делать с тобой все, что я пожелаю. До рассвета ты получишь
Тихий приказ Галиа заставил обоих охранников появиться в хижине, и пальцы Рори нащупали твердую мужскую плоть. Что происходило потом, он так и не смог впоследствии как следует вспомнить. Это была какая-то дикая фантасмагория. Он помнил, что вопреки своей воле ответил на тепло губ, и движение рук, и мягкость женского тела, и твердость мужской плоти. Раз за разом он источал из себя соки любви, но продолжал оставаться неудовлетворенным. Вновь и вновь он испытывал муки неописуемого экстаза, проникая во влажную теплоту мест, в которые никогда бы не рискнул проникнуть ранее. Он превратился в агрессора и мгновенно вскакивал на любое тело, которое оказывалось под ним, принимая такие позы, о которых никогда не смел и помыслить.
Позже, когда первые серые блики рассвета проникли через дверь хижины, Галиа со слугами ушли, и Рори протянул руку через узкий проход между кроватями, чтобы дотронуться до Бабы и убедиться, что тот все еще был там. После этого он заснул, но сны рождали новые фантазии. Он был уже не Рори Махаундом из замка Сакс в Шотландии, а каким-то африканским властелином с фригийским гаремом. Он попрал запреты своей собственной цивилизации и вступил в причудливые связи, за которые всего несколько часов назад он осудил бы других людей. Он испытал все проявления эротизма, о существовании которых никогда раньше и не подозревал, пока наконец не забылся дремой без сновидений, которая успокоила страсть и позволила восстановить силы.
Когда он проснулся, хижина была наполнена солнечным светом, а Баба уже встал и оделся. Кроме них, в хижине никого не было, и при ясном свете дня Рори подумал, а не приснились ли ему события прошедшей ночи. Он заставил себя подняться, но снова опустился на подушки. Во рту так пересохло, что трудно было говорить.
– Скажи, Баба, я действительно?..
– Наступил день, брат мой, и унес все воспоминания о ночи, – улыбнулся Баба.
– Вряд ли я останусь в живых после еще одной такой ночки, – оперся на локоть Рори. – Но тебе, по-моему, и сказать-то о ней нечего.
–
– Но это было совсем не то, Баба. Я делал то, о чем и помыслить не мог, и думать не думал, что смогу это сделать. Сегодня утром мне стыдно за себя, я кажусь себе грязным и ужасно порочным.
– У нас Ислам не осуждает человека за подобные вещи. И потом, у тебя все-таки был один приятный сюрприз. Твой малышка-король оказался не таким уж и королем на поверку.
– И все же я не зачал королевского принца.
– Ну и что ж, что не зачал? Ты же получил удовлетворение, не так ли?
– Получил. Никогда до этого, даже с Шацубой я не чувствовал себя таким мощным.
– Ты забыл про листья эйфорбия, которыми натирали тебя слуги.
– Этого я никогда не забуду. Они жгли, как огонь преисподней.
– И сделали тебя сильным, как шайтан. Эйфорбий и вино, в которое добавили сок мака.
Рори изо всех сил старался перекинуть ноги через край кровати. Он взглянул на Бабу и рассмеялся.
– Это растение – этот эйфорбий – растет в Сааксе?
– В изобилии, брат мой.
– Тогда нам не придется брать с собой семена и ждать, пока он вырастет.
– Ты уже становишься настоящим африканцем.
– С твоей помощью станешь. Даже раньше, чем ты думаешь.
Глава XVII
Тим просил Рори не приходить к нему попрощаться перед отъездом, но ведь он оставался единственным связующим звеном с прежней жизнью Рори, и ему необходимо было повидаться с Тимом, чтобы можно было со спокойной совестью отправиться дальше в неизвестное. Когда он подошел к хижине Тима, то был рад узнать, что Тим вышел из своего наркотического ступора и выглядел гораздо лучше. Лоб у него был прохладным и влажным. Лихорадка прошла, и Тим сообщил Рори, что почти вся боль в ноге утихла. Она по-прежнему саднила, но эта боль была вполне терпимой. Бедного Тима всего трясло при одной мысли о том, что находилось внутри кокона на его ноге. Он выдавил из себя улыбку при появлении Рори и подождал, пока один из двоих его слуг принес табурет и поставил его около кровати.
– Ах, Рори, приятно снова увидеть тебя. Ребята хорошо за мной ухаживают, – он показал на двоих прислуживающих ему парней. – Мне и не надо от них ничего, но они столько для меня делают, даже держат горшок из тыквы, когда я мочусь, а ведь ни слова по-моему не понимают. А все-таки хорошо, что они рядом, а то я оказался бы наедине с этим бедолагой, – он показал себе на ногу. – Он погиб из-за меня, Рори.
Рори понимающе кивнул.
– Они все погибают, Тимми. И эти два парня тоже умрут через несколько лет, и участь у них будет еще страшнее, чем у парня, которым обернули твою ногу. – Рори запнулся, вспомнив об ужине, потом глубоко вздохнул. – Вчера вечером я отведал одного из этих чертовых чудаков. Тоже мне каннибал чертов! Да, Тимми, я даже сжевал его яйца, хотя тогда я еще не знал этого. Мы в Африке, Тимми, а здесь творятся странные вещи.
И тут Рори рассказал ему про вчерашнее пиршество и пляски.
– Рори, ты! – Тим даже сел, забыв про боль в ноге. – Ты! Если б это было со мной, у которого вся жизнь прошла в море, все бы посчитали, что так и должно быть. Но ты, который всю свою жизнь прожил бабником! Просто не верится, – Тим замотал головой. – Нет, да неужто ты спал с мальчиком? Не могу поверить.
– Да тут нет ничего странного. Маленький король оказался королевой.
– Ага, ага, Рори, именно так их и называют – «королевами».