Дьявол

Хорнер Ланс

Ужин ему приносил Спигготт, Альмера не появилась в тот вечер, и Рори задавался вопросом, смогла ли она отыскать Фаяла. Несмотря на обильный ужин, Рори снова почувствовал голод и поднялся с кровати, вспомнив про корку хлеба, которую оставил недоеденной. Ощупью он стал искать ее в темноте и нашел. Он тут же обрадовался, что корка оказалась больше, чем он думал, вернулся с ней к кровати, сел на край доски и стал жевать.

Значит, Альмера действительно любила Фаяла. По крайней мере, так сказала леди Мэри, а взгляд Альмеры подтвердил это. Любит Фаяла, а не его? Невероятно! Как вообще женщины могут предпочесть Фаяла ему?

Он мрачно улыбнулся в темноте. Да, ему надо быть честным с самим собой: многие женщины могли влюбиться в Фаяла. Определенно. Но не Альмера же! Никогда! Она его собственность и всегда была ею, и всегда будет. А как же? Она же была матерью его сына, как же она может любить Фаяла? Он никогда не сомневался в ее преданности, а что такое преданность, если не любовь?

Да, он желал ее. Но по мере того как его яркие фантазии стали вертеться вокруг нее, он понял, что золотисто-белая красота леди Мэри постепенно вытесняет более темную красу Альмеры. Мэри перед ним на коленях, отделенная от него железной решеткой двери, унижающаяся перед ним в своей абсолютной и всепоглощающей любви. Углубившись в воспоминания, он почти забыл, где находится. Тьма скрывала стены его камеры, и лишь слабый свет проявлял на темном фоне черные прутья решетки. Сколько же он так просидел, забывшись? Он не знал, но постепенно вернулся в мир реальности.

Шум и крики заставили вернуться в настоящее. Они начались где-то вдали, едва слышимые, но постепенно приближались, пока не стали раздаваться у стен самой резиденции. Требующие чего-то крики возмущенной толпы проникали сквозь сплетение дикого винограда за окном его камеры. Он слышал, как его имя выкрикивали грубыми и визгливыми от гнева голосами. Он слышал требования предать его смерти, которые заставили его задрожать мелким бесом и уползти с края койки в угол камеры в эмбриональном страхе самосохранения перед ревущим внешним миром. Его камера? Какой защитой она может служить от разбушевавшейся толпы? Он благодарил какого-то далекого Бога, то ли Аллаха, то ли Христа, он сам не знал, за то, что не встретил этот гнев в открытой клетке. Здесь, по крайней мере, были прочные стены, и в первый раз он был благодарен железным прутьям камеры.

Шум и гам были прерваны залпами из мушкетов, но затем крики возобновились с новой силой. Рори затаил дыхание после выстрелов, ожидая услышать стоны раненых, но когда таковых не последовало, он понял, что солдаты стреляли поверх голов. Среди рева и шума он вновь и вновь слышал свое имя в сочетании с такими отвратительными эпитетами, что инстинктивно согнулся в три погибели, сжавшись от страха и закрыв лицо руками. Сомнений никаких не осталось: толпа жаждала его крови. Каждый мужчина в этой толпе страстно обвинял его в убийстве Мэри Фортескью, и ни один из них не отказал бы себе в удовольствии разорвать его на кусочки, чтобы отомстить за ее смерть.

В длинном коридоре появился свет, и Рори услышал гулкое топанье пары тяжелых сапог. Подняв голову, он увидел бегущего Спигготта и услышал, как с грохотом закрылась еще одна решетчатая дверь в конце коридора. Рори почувствовал короткое облегчение. Еще один барьер появился между ним и толпой. По всей видимости, Спигготт едва-едва успел, потому что крики звучали уже совсем близко, прямо за железной решеткой.

– Пропустите нас к этому убийце!

– Он не отделается простым повешением!

– Мы натолкаем ему в задницу пороху

и запустим этого ублюдка в ад.

– Яйца ему оторвать и в рот засунуть!

– И хрен отрезать, да, и пусть похотливый мерзавец его проглотит.

– Что он сделал с миссис Фортескью! Ни одна женщина не будет в безопасности, пока он жив.

– Давай, Спигготт, пропусти нас к нему, а не то мы тебя тоже в ад отправим.

Раздался выстрел, пущенный чьей-то беспечной рукой снаружи, и за выстрелом послышался свист пули, пока она рикошетом летела от одной стены коридора к другой.

Спигготт бросил на пол свечу и наступил на пламя, утопив всех в темноте. Рори слышал его бегущие шаги, как он отступал по коридору. На мгновение он почувствовал себя в безопасности рядом с сержантом. Потом ничего не осталось, ничего между ним и выкрикивающей угрозы толпой снаружи, за исключением двух дверей из железных прутьев, и Рори знал, что они не защитят от нарастающего безумия толпы.

– Найдите бревно, да попрочнее. – Какой-то самозваный командир продемонстрировал свое умственное превосходство.

– Мы сломаем дверь.

– Ну-ка, навались! Эти чертовы прутья нас не остановят.

– Нет, остановят. – Откуда донесся этот голос, Рори сказать не мог, но он прозвучал где-то рядом, прямо около его камеры.

Голос звучал авторитетно, с культурной дикцией завсегдатая мейфэрского салона. Перепуганная память Рори подсказывала ему, что он слышал его раньше. Голос продолжал:

– Разойдитесь! Мы не позволим, чтобы правосудие верши лось чернью вроде вас. Это часть Англии, парни, и мы поступим так, как положено. Преступника будут судить перед судом присяжных пэров. Если он виновен, он будет наказан. Вот вам мое слово. Теперь расходитесь, возвращайтесь по домам. Оставьте это дело мне. Правосудие восторжествует.

Рори узнал голос. Это был сэр Бэзил, стоящий в темноте рядом с его камерой. Рори пополз через камеру и просунул руки через решетку. Ощупью он наткнулся на туфлю с пряжкой и, поднявшись вверх по туфле, нащупал щиколотку в шелковом носке. Он ухватился за нее; само прикосновение вселяло в него уверенность, хотя выкрики в конце коридора не прекратились.

Еще один выстрел.

Этот не срикошетил от стены к стене. Рори почувствовал, как нога, которую он сжимал, дернулась и вырвалась из его хватки, и тут он услышал глухой стук тела, упавшего на пол, и хрип легких, силящихся вдохнуть.

Во второй раз появился свет, и на лестнице послышался тяжелый топот множества ног. На этот раз Спигготт держал перед собой фонарь, а позади него были солдаты, штыки на их ружьях поблескивали в темноте. Спигготт прошел вперед по коридору, держа мушкет наготове. Он сразу же остановился перед лежащим ничком телом сэра Бэзила. В неясном свете Рори видел яркое пятнышко крови на кружевной ткани рубашки старика, пятно быстро впитывалось в блестящий черный атлас его пиджака.

– Вы застрелили губернатора, пусть покается негодяй, который это сделал! – Спигготт нацелил ружье и уже был готов выстрелить прямо в толпу, но заколебался, потом опустил мушкет. – Могу попасть в невинного человека, убирайтесь, олухи, охламоны чертовы. Проваливайте по домам. Английский губернатор убит. Да это ж все равно, что самого короля убить. Тот, кто сделал этот выстрел, будет найден и вздернут на виселице, как вы хотели расправиться с сидящим здесь. А ну, убирайтесь!