Дьявольская секта

Ховач Сьюзан

— Марбл не похож на других котов, — сказала Джейн.

— Ну, если ты думаешь, что я всю дорогу до Уэльса буду терпеть кошачий концерт, который устроит это ужасное животное на заднем сиденье...

— Он будет сидеть в корзине у меня на коленях, — твердо заявила Джейн. — Он будет вести себя безукоризненно.

— Верится с трудом, — сказал Бенедикт, но не стал больше спорить. Он сам подарил год тому назад Марбла жене, когда она увидела белого котенка в окне местной лавки, где продавались домашние животные, и с тех пор кот пользовался ее любовью и заботой. Теперь

ему было четырнадцать месяцев; он превратился в крупное красивое существо с густой пушистой белой шерстью, злыми розовыми глазами и безжалостными лапами. Бенедикт, изначально не жаловавший кошек, с первого взгляда влюбился в Марбла, но впоследствии стал с двойственным чувством относиться к его присутствию в доме. Он ощущал, что привязанность Джейн к Марблу имеет грустную природу; ему казалось обидным, что Джейн, полная неизрасходованных материнских чувств, тратит их на кота-альбиноса со скверным характером.

— Пойдем, Марбл, — сказала Джейн, опуская кота в корзинку. — Нас ждут замечательные каникулы.

Марбл недружелюбно посмотрел на нее. Оказавшись в автомобиле, кот начал выражать свой протест сердитым рычанием.

— Я тебя предупреждал, — сказал Бенедикт.

— Он успокоится, — попыталась защититься Джейн.

— Хм... Мы все взяли?

— Кажется, да... господи, я забыла выбросить остатки хлеба! Одну минуту...

— Я это сделаю, — сказал Бенедикт. — Оставайся лучше с этим зверем. Я не хочу отвечать за него.

Наконец им удалось отправиться в дорогу; Бенедикт, путаясь, как всегда, выбрался из города и направился через центр Англии на запад, к Южному Уэльсу. Кот угомонился, Джейн облегченно вздохнула, и Бенедикт начал напевать себе под нос музыкальную фразу из «Пасторальной симфонии» Бетховена.

— Я уже не думала, что мы когда-нибудь отъедем от дома, — сказала Джейн. — Почему я такая неорганизованная? Как замечательно быть одной из этих энергичных, практичных, деловых женщин, которые сохраняют рассудок в любой ситуации и никогда не теряются.

— Не выношу энергичных, практичных, деловых женщин, — сказал Бенедикт. — Если бы ты не была такой, какая ты есть, мне бы и в голову не пришло жениться на тебе.

Джейн счастливо вздохнула. Она вдруг вспомнила, как Лайза на вечеринке сказала подруге: «Не понимаю, что нашла в нем Джейн!» Лайза не могла понять. И их мать, умершая год назад, — тоже. Джейн, погрузившись в прошлое, услышала ее огорченный вежливый голос: «Джейн, дорогая, тебе не пора сменить прическу? Она не слишком современная... дорогая, по-моему, это платье тебе не идет... Джейн, ты на самом деле очень хорошенькая — если бы ты приложила немного усилий, то стала бы весьма привлекательной... это в твоих силах... Лайза, например...»

— Но я — не Лайза, — сказала Джейн. — Я — это я.

Она вспомнила удивление молодых людей на вечеринках. «Ты — сестра Лайзы? Неужели? О...» А еще были учителя в школе. «Джейн старается, но...» Лайза тоже училась неважно, но все говорили, что это из-за нежелания. И наконец возникла проблема с полнотой. «Как обидно, что ты не похожа на Лайзу — она ест вдвое больше тебя и не поправляется...»

Лайза. Всегда Лайза.

— Ты не можешь любить меня, — заявила она однажды Бенедикту. — Я полная, глупая, всегда ужасно выгляжу, и в сравнении с Лайзой...

— Я не выношу таких женщин, как Лайза, — сказал Бенедикт.

— Но...

— Ты нравишься мне такой, какая ты есть. Если ты попытаешься измениться, я рассержусь.

Он повторял это несколько раз за шесть лет, прошедших со дня их знакомства, но даже сейчас Джейн не смела поверить в то, что он говорил правду. Автомобиль двигался на запад, в сторону Уэльса; Джейн гладила густую шерсть Марбла и думала о том, что сонное урчание кота — хороший аккомпанемент к ее состоянию покоя и умиротворения.

К вечеру они добрались до большого индустриального порта Свонси; когда вырвались из уродливых промышленных дебрей на дикую природу полуострова Говер, солнце уже село. Деревня Колвин находилась в миле от моря на южной стороне полуострова; приближаясь к ней, они оставили позади себя лесной массив и оказались на открытой местности, среди полей, обнесенных каменными стенами, и ферм, окруженных тянущимися к скалистому берегу пустырями, поросшими вереском. Казалось, они удалились от Свонси не на двадцать, а на двести миль.

— Как хочется, верно, Эвану вернуться домой! — сказала Джейн, мечтательно любуясь темнеющим за полями морем. — До его возвращения осталось совсем мало времени. Как он, должно быть, волнуется!

Они проехали через деревню к воротам Колвин-Корта. Дорога шла мимо цветущих кустарников; она закончилась перед домом. Это было старое здание елизаветинской эпохи, реконструированное в восемнадцатом веке одним из Колвинов, который не хотел отставать от современных ему тенденций в архитектуре. Фасад был георгианским, белым, величественным, симметричным; за ним скрывались невидимые с дороги два елизаветинских крыла дома и геометрически правильной формы елизаветинский сад.

— Это напоминает морг, — сказал Бенедикт. — Вероятно, все легли спать. Который час, моя дорогая?

— Девять.

— Так мало?

— Ну... да, мои часы остановились. Я, должно быть, забыла завести их — какая оплошность! Как мы поступим?

— Я посмотрю, спит Уолтер или нет. Если спит, то оставлю записку, и мы проедем к коттеджу.

— Хорошо.

Джейн закрыла крышкой корзинку с Марблом и вслед за Бенедиктом вышла из машины. Ноги онемели от долгого путешествия, и ей вдруг захотелось расслабиться в горячей ванне.

Бенедикт нажал кнопку звонка, возникла пауза. Над ними светились звезды, в темноте пронеслась летучая мышь.

— Похоже, все легли спать.

Он снова нажал кнопку.

— Нам следовало выехать из Кембриджа пораньше, — добавил Бенедикт, повернувшись, — но это не беда. Мы пройдемся пешком до дома утром, после завтрака. Надеюсь, Уолтер догадался оставить домик незапертым.

В холле зажегся свет. Бенедикт повернулся к двери, Джейн замерла у машины. Наконец в дверном проеме появилась полная женщина средних лет со слегка вьющимися седеющими волосами и невозмутимой улыбкой.