Дьявольский коктейль (сборник)
Шрифт:
Ведя за повод Доббина, я заглянул поверх двери в стойло Микки. Он слабо мотал головой из стороны в сторону с беспокойным видом. Бедняга, подумал я. А ведь я собираюсь еще усилить его страдания!
В дверях конторы стоял Хамбер, беседуя с Кассом. Конюхи вбегали и выбегали, суетясь вокруг лошадей, позвякивали ведра, голоса окликали друг друга – обычный шум конюшни. Удобнее момента не придумаешь.
Я повел Доббина через двор в его стойло. На полдороге я достал свисток, снял с него колпачок, оглянулся, проверяя, не смотрит ли кто в мою сторону, и изо всех сил свистнул. Раздался слабый звук –
Но результат был мгновенным и ужасным. Микки заржал в смертельном испуге, его копыта с грохотом ударялись в пол и стены, цепь дергалась и гремела.
Я быстро завел Доббина, пристегнул цепь, спрятал свисток обратно в кармашек пояса и со всех ног кинулся к стойлу Микки. Туда уже бежали и все остальные, включая Хамбера, торопливо хромавшего со стороны конторы.
Когда я заглянул в стойло Микки из-за спин Сесила и Ленни, он все еще ржал и бил копытами, поднявшись на дыбы, словно пытался пробиться сквозь кирпичную стену. Потом, собрав угасающие силы, он вдруг резко опустил на землю передние ноги и отпрянул назад.
– Берегись! – заорал Сесил, инстинктивно отступая, хотя между ним и агонизирующим животным была прочная дверь.
Цепь у Микки была не очень длинная. Раздался отвратительный щелчок, когда он достиг ее конца и внезапно, толчком, остановился. Задние ноги подогнулись, и он тяжело завалился на бок. Все четыре ноги неловко дернулись, голова в прочном новом хомуте была приподнята туго натянутой цепью под таким неестественным углом, что сразу стало ясно – он сломал шею и навсегда избавился от невыносимых мучений.
Перед дверью стойла собрались все до одного работники конюшни. Хамбер, бегло взглянув поверх двери на мертвую лошадь, повернулся и мрачно оглядел стоявших рядом с ним шестерых оборванных конюхов. Его жесткий прищуренный взгляд отбивал всякую охоту задавать вопросы. С минуту царило молчание.
– Встаньте в ряд, – вдруг скомандовал он. С удивленным видом конюхи повиновались.
– Выверните карманы.
Все были еще больше озадачены, но выполнили приказание. Касс двинулся вдоль шеренги, проверяя содержимое карманов. Когда он дошел до меня, я продемонстрировал ему грязный носовой платок, складной нож, несколько монет и полностью вывернутые пустые карманы. Он взял у меня из рук носовой платок, встряхнул его и вернул обратно. Не больше дюйма отделяло его пальцы от свистка в моем поясе.
Я чувствовал испытующий взгляд Хамбера на своем лице, но мне не только удалось сохранить равнодушное и слегка озадаченное выражение, но, к моему большому удивлению, я и внутренне был совершенно ненапряжен. Близость опасности странным образом успокоила меня и прояснила голову. Можно сказать, она даже помогла мне.
– Задний карман? – спросил Касс.
– Там ничего нет, – небрежно сказал я, повернувшись, чтобы он посмотрел.
– Хорошо. Теперь ты, Кеннет.
Я заправил карманы и засунул обратно все вещи. Руки не дрожали. Потрясающе!
Хамбер ждал, наблюдая за обыском ничего не понимающего Кеннета, потом перевел глаза на Касса и кивнул головой в сторону свободных стойл. Касс обшарил стойла лошадей, которых мы только что выезжали. Покончив с последним стойлом, он вернулся обратно и покачал головой. Хамбер
Он не мог слышать свисток и, очевидно, не подозревал, что кто-то мог свистнуть специально для проверки его действия на Микки, иначе он приказал бы раздеть нас и обыскать с головы | до ног. Похоже, он считал смерть Микки случайной, и я надеялся, что, не найдя свистка ни в карманах конюхов, ни в стойлах, он откинет мысль о какой бы то ни было связи между своими работниками и внезапным припадком лошади. Если только Эдамс согласится с ним, я спасен!
В этот день была моя очередь мыть машину. Собственный свисток Хамбера был на месте, заткнутый за кожаный ремешок между штопором и щипцами для льда. Я осмотрел его, но трогать не стал.
На следующий день приехал Эдамс.
Труп Микки забрал торговец собачьим кормом, недовольно ворчавший что-то насчет худобы, и я незаметно положил на место новый хомут, прикрепив к цепи старый. Даже Касс не заметил подмены.
Эдамс с Хамбером стояли возле стойла Микки и разговаривали, прислонившись к двери. Джерри высунул голову из соседнего стойла, увидел их и торопливо убрался. Я с невинным видом занимался своей обычной работой – носил сено и воду для Доббина и вытаскивал мусор.
– Роук! – крикнул Хамбер. – Иди сюда! И живо! Я подлетел к нему.
– Да, сэр?
– Ты не вычистил это стойло.
– Виноват, сэр. Я сделаю это после обеда.
– Ты сделаешь это, – неспешно проговорил он, – до обеда. Ему было отлично известно, что в этом случае я вообще останусь
без обеда. Я посмотрел ему в лицо. Он ждал моей реакции, прищурив глаза и сжав губы. Я опустил глаза.
– Хорошо, сэр, – покорно сказал я.
Про себя же я кипел от ярости – черт возьми, уже! Я здесь всего восемь недель и рассчитывал еще по крайней мере на три. Если он примется выживать меня, я не смогу завершить свою работу.
– Для начала, – встрял Эдамс, – возьми-ка вон то ведро и унеси его отсюда.
Я заглянул в стойло. Возле кормушки все еще стояло ведро, из которого пил Микки. Отворив дверь, я подошел к ведру, поднял его, повернулся, чтобы выйти, и застыл как вкопанный.
Прямо передо мной стоял Эдамс. Он держал в руке хамберовскую палку и улыбался. Уронив ведро, я отпрянул в угол. Он засмеялся.
– Сегодня обошелся без таблеток, а, Роук?
Я не отвечал. Он замахнулся, и узловатая ручка трости опустилась на мои ребра. Удар был рассчитанно сильный. Когда он снова занес руку, я проскочил под ней и вылетел в коридор. Вдогонку мне несся его громкий хохот.
Я бежал, пока не скрылся из виду, потом пошел медленно, потирая грудь. Синяк будет приличный, и мне не улыбалась перспектива получить еще. Хорошо хоть, что они решили избавиться от меня обычным способом, а не скинув с откоса в горящей машине.
Весь этот долгий голодный день я размышлял, как мне лучше поступить – убраться немедленно, смирившись с невозможностью закончить расследование, или остаться еще на несколько дней. Но смогу ли я выяснить за три-четыре дня то, на что мне не хватило восьми недель?