Дявольский луч
Шрифт:
Прошло три дня. Дюваль все еще лежал без сознания на кушетке в своей лаборатории. Я находился в соседней комнате. В течение трех дней за ним постоянно наблюдали, но, похоже, лучше или хуже ему не становилось.
Поднявшись со стула, я прошел в лабораторию и подошел к аппарату. Я не решился прикоснуться к этой дьявольской штуковине. Он казался мне колдовским, нечестивым, хотя и завораживал. Я внимательно разглядывал его, раз за разом, но так и не решился попробовать привести его в действие.
Однажды, когда я поднял глаза и посмотрел в сторону Дюваля, я с восторгом
– Ну что ж, – сказал я, – вы прекрасно выглядите, – улыбнувшись при воспоминании о том, как доктор приветствовал меня такими же словами.
Он действительно выглядел хорошо. Его глаза были еще ярче, чем обычно, и вовсе не из-за лихорадки. В его лице читалась сила, которую я никогда раньше не замечал.
– Как вы себя чувствуете?
– Как вы и сказали, я чувствую себя прекрасно, – ответил он. – Похоже, вы и сами не так уж скверно себя ощущаете.
– Не благодаря вам, – сказал я, боюсь, немного грубовато.
Он невольно улыбнулся.
– Я пытался проследить за вами в ту ночь, когда вы сбежали отсюда, но вы скрылись из виду прежде, чем я смог вас поймать. Я сообщил в полицию, и мне сказали, что вас задержали.
Похоже, дальше обсуждать этот вопрос не стоило. Дюваль нисколько не сожалел о случившемся. Некоторое время мы оба молчали. Я ждал, что он заговорит, но он, казалось, был доволен тем, что мы сохраняем тишину.
– Вам нечего сказать? Что с вами случилось?
– Почти то же самое, что и с вами, я думаю, только в большей степени.
– О чем ты? Хватит, дружище. Господи, я уже достаточно натерпелся из-за тебя, чтобы иметь право пролить немного больше света на это дело. Вы могли бы хотя бы сообщить мне, насколько ваш случай совпадает с моим собственным. Вы видели те же вещи, что и я? Чувствовали ли вы те же ощущения, что и я?
Сначала я подумал, что он собирается прибегнуть к своей природной прозорливости, которая, казалось, была частью этого человека. Но его челюсть сжалась, как будто он принял окончательное решение после долгих мысленных дебатов.
Он ответил со всей торжественностью:
– Я расскажу вам. О первой составляющей я никогда не говорил ни одному человеку. Она касается кое-чего очень личного в моей жизни, случившегося до того, как я задумал этот эксперимент. Не сочтите меня сентиментальным слюнтяем, хорошо?
– Конечно, и не подумаю, – ответил я, улыбаясь при одной только мысли о сентиментальном Дювале.
– Ну, так вот. В моей жизни было время, когда наука не была единственным моим интересом. Всего один раз. Конечно, это была девушка. Ничего особенного, кроме того, что у нас возникло недопонимание и она вышла замуж за другого. Но я всегда любил ее и верил, что и она любит меня, получив время подумать. Так или иначе, несколько лет назад она умерла. Такие вот предэкспериментальные времена.
– Когда я бросился за тобой в тот вечер, я не остановился, чтобы выключить аппарат. Вернувшись, я обнаружил, что на экране произошла серьезная перемена. Вместо монстра в лучах появилась очень похожая на обычного человека девушка. Более того, она, казалось, обладала материей, которой не было у монстра, и…
– Если вы считаете, что у монстра не было материи, то должны были бы ощутить его так же, как я, – перебил я.
– Значит, в нем было не так уж много материи, – нетерпеливо сказал он, – иначе вам не удалось бы выбраться из луча живым.
Я посчитал, что у меня достаточно доказательств, чтобы оспорить это утверждение, но позволил ему продолжить.
– Девушка могла общаться со мной, хотя ее голос не был слышен. Вибрации ее мыслей, казалось, усилились под действием лучей и воспроизвели ее мысли в моем мозгу. Она шевелила губами, как при разговоре, и впечатление у меня было такое же, как от беседы между двумя людьми.
– Естественно, я спросил ее о ней самой, и она рассказала мне то, что практически подтвердило мою теорию. Душа действительно покидает тело и сохраняет свою сущность. Если человек, которому она принадлежала, жил, не нарушая законов природы, как моральных, так и физических, то принятая им форма более совершенна, чем если бы было наоборот. Другими словами, сущность отражает своей формой характер человека, которому она ранее принадлежала. Монстр представлял собой душу умершего убийцы, сказала она мне.
– Я спросил ее, не боится ли она его, и она рассмеялась, сказав, что в ее мире, как и в нашем, добро победило зло. Я спросил ее, есть ли еще такие же, как она, и она ответила, что есть. Я попросил ее привести некоторых из них к лучам, и она сделала это. Я увидел множество разумных личностей, которых знал при жизни.
– Это натолкнуло меня на мысль. Я спросил ее, может ли она найти мою бывшую возлюбленную. Она сказала, что попытается, если я опишу ее, что я и сделал. После этого она ушла.
– Я увидел ее только через две ночи, когда она внезапно появилась в лучах и спросила, нет ли у меня фотографии. Она сказала, что мое земное описание может соответствовать сколь угодно большому числу разумных существ. У меня была фотография. Я всегда носил ее с собой. Я достал ее из нагрудного кармана и протянул ей. Похоже, ей было трудно разглядеть ее с такого расстояния. Я подошел ближе… слишком близко. Я подошел прямо к лучу.
– И тут меня как будто что-то обволокло. Мое тело словно сжало огромное давление. К своему ужасу, я обнаружил, что, оказавшись внутри луча. Я был бессилен передвигаться иначе, чем еще дальше. Я начал терять рассудок, и последнее, что я помню, – это как я собрал все свои силы, чтобы дотянуться до выключателя и повернуть его.
– Вы дотянулись до него, – сказал я ему, – но вы спасли свою жизнь с минимальным отрывом. Выключатель был едва разомкнут.
На этом эксперимент должен был закончиться, а история завершиться. Любой здравомыслящий человек удовлетворился бы тем, как с ним обошлись, и оставил бы все как есть. Но только не Дюваль! Он горел желанием узнать, сможет ли девушка найти того, кого он любил. И он уговорил меня довести дело до конца вместе с ним:
Через день после разговора, о котором я рассказал, я принял по телефону сообщение от Дюваля. Он был готов приступить к эксперименту.