Дыхание Голгофы
Шрифт:
– Ну, тут я вам ничем не могу помочь, - развел я руками.
Конечно, мы обошли территорию дачного района. Показывали фотографии. Одна женщина сказала, что видела мужчину незнакомого на велосипеде на территории. Но опознать его не смогла. Не опознали его и другие дачники. Зимой, на велосипеде - всем показалось странно.
В этом месте, конечно, я слегка напрягся, но тотчас отпустило.
– Я к тому, раз у вас там дача…
–
– Ну, не на таких уж и курьих?
«Ага, прокололся старлей-«филолог». Бродите, ищите вчерашний день», - возликовал я. Тут я крепко держал себя в руках. Похоже этот черноглазый не так уж и прост. Отцеживает каждый мой штрих на лице».
– Скажите, у вас, кажется, недавно был гость?
– Ну от вас, органов, не спрячешься, даже в туалете, - чуть не психанул я.
– Зачем вы так, Гавриил Алексеевич? – обиделся парень. – Свидетели показали, что видели у вас на стоянке иномарку.
– Был у меня в гостях афганский сослуживец, полковник Чудов. – Ага. Кажется, потянул ниточку к ментам Витек. То ли коленки задрожали, то ли жаба задушила. Уплыли денежки, а работа не сделана. – Вечерок посидели, а утром он уехал на юг, в командировку.
– Полковник Чудов. Я запомню, - закрывая блокнот, сказал старлей. Он принципиально не стал рыть дальше. – Как вы заметили, это была просто беседа, без протокола. Я так, для себя, кое-что пометил. Извините. Желаю удачи. Если что вспомните, позвоните нам.
Старлей решительно встал и подал мне руку.
– Я человек законопослушный. Иначе б не шел во власть, - заявил я решительно, где-то даже с пафосом. По-моему мы остались друг другом довольны.
«Осторожничает Витек. Затеял драку, а сам в кусты, когда дело до горячего дошло», - возвращаясь к себе после проводов работника милиции, подумал я.
Вечером в штаб позвонил Пахомыч.
– Как настроение?
– Нормально. Был человек из органов. Побеседовали. Можно сказать толково.
– У нас тоже менты были, разыскивают свидетелей аварии. И со мной и с напарником поговорили. В пересменку. А чего мы знаем? Откуда он взялся, этот велосипедист? Может, с неба свалился. Надумал в феврале раскатывать по нашим просторам. Невтерпеж, что ли?
Тут я понял, что сторож шифруется.
– Кондратий Пахомович, вы уж меня извините, дела, - категоричным тоном заявил я.
– Понял, извини.
Вернулась из кабинета Антипова Фрося и сразу спросила:
– Чего они тут вынюхивают?
– Это по аварии возле наших дач.
– А… слышала, по телевидению показывали в информационном выпуске. Есть погибшие. Ну, а мы с какого боку?
– У велосипедиста, виновника ДТП, нашли нашу листовку с моим фото. По общественной приемной.
– Ну и что? – удивилась Фрося. – Таких листовок много.
– Не могут установить личность погибшего. А в удостоверении, в том же кармашке – липа. Вот они и думали, может мне знакома эта личность. На фото после аварии сплошное кровавое месиво. Разумеется, этим меня не удивишь, я разное повидал на войне, но как узнать по лицу человека, если такового практически нет, - представил я Фросе исчерпывающий ответ.
– А, кстати, как ваш друг? – спросила отчего-то с ехидцей она.
– Нормально. Уехал. В командировку на юг.
– Ну что? Будем ждать? – вдруг заблестели глазки у Ефросиньи Карловны. Уже послезавтра день тишины. Сейчас бросаем все силы на процесс проведения выборов на участках. Устали?
– То же самое я могу и у вас спросить, – кажется, в эту минуту я остро почувствовал нежность к Ефросинье Карловне.
– Скоро мы с вами расстанемся. Но независимо от итогов сего выборного процесса, вы замечательные мальчишки, настоящие русские мужики.
Кажется, в ее глазах блеснули слезы.
Пришел Антипов с Батищевым – они были на очередной летучке в избиркоме по проведению выборов. Делали объезд по участкам. На финише страсти накалились до предела. Коммунисты больше всех предъявляют требования к «процессу волеизъявления граждан». Не допустить обмана и фальсификаций при подсчете голосов – это главное. Руслан в откровенной запарке: для заключительного этапа нужны люди с бойцовским характером. Отбор наблюдателей он проводит лично. И чуть ли не на конкурсной основе, конечно, наш костяк – ребята, прошедшие Афган. Провели небольшую летучку у себя – сосредоточились в очередной раз «на нерешенных задачах». В заключение Руслан сказал:
– Теперь у Витяни одна надежда на «правильный» подсчет.
… После обеда позвонил в штаб Пахомыч. Я так и напрягся.
– Гаврик, да я все думаю про то, что ты взял. Так уж необходима тебе эта вещь? На память достаточно и фото.
Конечно, речь шла о снайперской винтовке. Переживает старик.
– Я ж не насовсем взял. На пару-тройку дней. Понимаю, Кондратий Пахомович, это дорогая вашему сердцу вещь, - гнал я откровенную «пургу». – На той неделе я все верну. – И подумал вдруг: «На черта она мне нужна – эта винтовка».