Дыхание судьбы

Йейтс Ричард

— Хочешь сказать, что они тебе действительно нравятся? — спросила Мод, и ее глаза загорелись, как у счастливого ребенка. — Ох, не могу дождаться, чтобы сказать об этом Джиму; он-то их ненавидит. Как же он будет рад!

Она продолжала и продолжала говорить, остроумно и интересно, пока они опустошали бокалы с расслабляющим и развязывающим язык «Манхэттеном», за который категорически пожелала платить сама; Алисе пришлось дважды просить извинения, чтобы отлучиться позвонить Бобби и пообещать, что скоро будет дома, и, когда наконец Мод отвезла ее в Скарсдейл, они долго сидели в припаркованной машине, объясняясь в обоюдной приязни:

— Это было так чудесно, Мод. Пожалуйста, идем, пообедаешь

с нами.

— Дорогая, я бы с удовольствием, но нужно домой, не то Джим и дети меня убьют. Но знаешь, я не выпущу тебя из машины, пока не пообещаешь мне одну вещь. Обещай, что приедешь к нам как можно скорей. Бери своего мальчишку, и проведем вместе уик-энд. Следующий уик-энд.

— Я бы очень хотела, Мод, но, правда, я…

— Обещай. Ты должна пообещать. Я приеду за тобой, договорились? Завтра позвоню. И еще одно, Алиса, — я, наверно, покажусь пьяной и глупой, но должна сказать тебе одну вещь, прежде чем отпущу тебя. Я просто не могу выразить, как много для меня значат эти занятия скульптурой. Честно, я чувствую — всегда чувствовала, — что ты просто распахнула передо мной целый новый мир, и хочу поблагодарить тебя за это. Вот теперь все.

И, привезя ее в Риверсайд и демонстрируя великолепие Боксвуда, Мод словно в свою очередь открывала перед ней целый новый мир.

— Ты уверена, Мод, что нам тут можно находиться? — спросила Алиса, когда они спустились с эспланады и пошли обратно по одной из вьющихся тропинок.

— Ну разумеется. Мы со старухой на «ты». Хотя… — она засмеялась в своей простодушной и стеснительной манере, что, среди прочего, особенно привлекало в ней, — хотя, пожалуй, это не совсем так. Она зовет меня Мод, а я ее — миссис Вандер Мер. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь на свете звал ее по имени. В любом случае она хорошо ко мне относится, и уверена, что и ты ей понравишься. Единственный, кого следует остерегаться, — это Уолтер-младший, старший сын. Иногда он может быть милым, но по существу он чванливый осел. Джим называет его капиталистическим свиненком — говорит, что тот недостаточно крупная фигура, чтобы зваться капиталистической свиньей. Он, как это называется, — душеприказчик? Так, что ли? Не знаю. Во всяком случае, он главный и относится к этому очень серьезно. Ну вот: это то, что мне до смерти хотелось показать тебе. Идем.

И Алиса в приятном недоумении последовала за ней. Они обошли сзади великолепный дом, на который Мод показала ей раньше, — дом, построенный для Говарда Вандер Мера, второго из сыновей, пустовавший с тех пор, как Говард развелся несколько лет назад, — и Мод смело подошла к одной из задних дверей и открыла ее.

— Сейчас ты увидишь, что это такое, — сказала она.

— Ты собираешься войти внутрь? Ты, правда, думаешь, нам…

— Не в сам дом, там все заперто. Только в цокольный этаж. Идем.

Даже тут дом выглядел внушительно: чистые бетонные коридоры, вдоль стен которых высились груды вещей, оставшихся от распавшейся семьи (дорогие кофры, лыжи, картонные коробки с названиями модных фирм: «Бергдорф Гудман», «Брукс бразерс», «Аберкромби энд Фитч»), — но Алиса успела лишь мельком взглянуть на все это, как Мод потянула ее к низкой, футов пять, двери.

— Придется наклонить голову, — сказала она, — зато внутри увидишь нечто.

Войдя в крохотную дверь, они оказались в абсолютно пустом белом помещении, залитом дневным светом. Стены были отделаны белым лакированным деревом и все сплошь усеяны серо-черными пятнышками, словно их исчиркали лакрицей; окон в помещении не было, весь свет шел с высокого потолка, сделанного из стекла, армированного проволокой.

— Что это? — шепотом спросила Алиса.

— Корт для игры в сквош. Понимаешь, Говард бредил сквошем, поэтому папочка построил для него эту гигантскую

площадку прямо в доме. Вот такие они имели деньги. Но, Алиса, догадываешься, к чему я тебе это показываю? Посмотри, какой свет; посмотри на стены. Не понимаешь, что из этого можно было бы сделать? — Ее глаза сияли. — Скульптурную мастерскую. Твою мастерскую. Ты могла бы вести здесь свои частные классы — господи, тут бы разместилось в три раза больше студентов, чем у тебя сейчас, и все равно хватило бы места для твоей собственной работы. Этому же цены нет, скажи?

Да, залу действительно не было цены. Алиса мгновенно представила, как работает здесь — преподает людям, таким же способным, как Мод, создает собственные скульптуры, о которых и не мечтала прежде.

— Да, но как я… то есть разве такое…

— Подожди. — Мод, приложив палец к губам Алисы, заставила ее замолчать. — Ни слова больше. Я просто хотела, чтобы ты увидела это место, а теперь хочу, чтобы ты взглянула на другое, а потом пойдем домой и выпьем. Я же говорила тебе, что у меня полно планов? Вперед. Если будешь работать здесь, то и жить должна будешь тоже здесь, — продолжала она. — И я уже подобрала для тебя подходящий дом. Прекрасный дом для приглашенного художника.

Это оказался изящный побеленный домик, красиво стоящий в северном, дальнем углу имения в окружении деревьев и клумб с рододендронами, с мощеной дорожкой, ведущей к передней двери.

— Его называют сторожкой, — объяснила Мод. — И построили для одного из родственников миссис Вандер Мер, но в нем никто никогда не жил; собственно, он до сих пор недостроен, но я случайно узнала, что Уолтер-младший собирался в этом году привести его в порядок и сдавать в аренду. Так что почему бы ему не достаться тебе?

Дом был на замке, но они, обойдя вокруг и заглядывая в окна, рассмотрели, что внутри просторная гостиная с эффектным камином, кухня и столовая, две достаточно большие спальни с прилегающей ванной комнатой.

— Нет, ну ты видишь? Разве не абсолютно то, что нужно для тебя и Бобби?

К тому времени, как они вышли через одни из тяжелых железных ворот и направились обратно к дому Ларкиных, чтобы за стаканчиком чего-нибудь обсудить все это с Джимом, Алиса была полностью захвачена планом Мод. Он превратился и в ее план, твердый и неколебимый, как всякое решение, какие она всегда принимала. Она с Бобби будет жить в сторожке; Бобби станет ходить в Риверсайдскую школу; они будут вращаться среди интеллектуалов, подобных Ларкиным, а не среди посредственностей Скарсдейла, и ее ждет восхитительная новая жизнь в качестве «приглашенного художника». Частные уроки скульптуры обеспечат ей совершенно новый уровень заработков, а если это не поможет окончательно разрешить проблемы с финансами, она найдет другие источники: продаст, например, какие-то из своих старых парковых скульптур — возможно, тем же Вандер Мерам, — а когда утвердится в этом новом творческом окружении, ничто не помешает ей создать достаточно новых произведений, чтобы гарантировать себе раз в год прибыльную выставку в Нью-Йорке. В Риверсайде все казалось возможным.

Джим Ларкин был настроен менее оптимистично.

— Ну, не знаю, Алиса, — сказал он. — Не хотелось бы, чтобы ты взваливала на себя больше, чем сможешь выдержать.

— Но она в состоянии справиться, Джим, — возразила Мод. — В том-то все и дело. Она необыкновенная женщина. Первоклассный скульптор, замечательный преподаватель, и слишком долго ее талантам негде было проявиться. Здесь она расцветет.

— Я ни в коей мере не ставлю под сомнение эти ее качества, — сказал он, — но, девочки, прежде чем загораться мечтой, было бы неплохо задуматься о кое-каких практических вещах.