Дым и зеркала
Шрифт:
Джеки работает в «Цветах», ночном клубе в западном Голливуде. Таких джеки десятки, если не сотни в Лос-Анджелесе, тысячи в Америке и сотни тысяч — в мире.
Некоторые из них работают на правительство, другие — на религиозные организации, третьи — на бизнес. В Нью-Йорке, Лондоне и Лос-Анджелесе такие, как Джеки, встречают вас в людных местах.
А вот что Джеки делает: наблюдает, как толпа заполняет зал, и думает: «Рожден М, теперь Ж; рождена Ж, теперь М; рожден М, теперь М; рожден М, теперь Ж; рождена Ж, теперь Ж…»
В дни «натуралов» (то есть тех, кто категорически не меняется ) Джеки
Рано утром, после работы, на него напали. И пока каждый новый ботинок оставляет отметины на его лице, и груди, и голове, и в паху, Джеки думает: «Рожден М, теперь Ж; рожден Ж, теперь Ж; рожден Ж, теперь М, рожден М, теперь М …»
Когда Джеки выходит из больницы, у него видит только один глаз, а лицо и грудь зеленовато-фиолетового цвета; дома его ждет огромный букет экзотических цветов и записка, в которой говорится, что его по-прежнему ждут на работе.
Однако Джеки садится в чикагский экспресс, а оттуда на обычном поезде добирается до Канзас-сити, где и остается, крася дома и починяя электропроводку, то есть занимаясь тем, чему научился много лет назад, и возвращаться не собирается.
Раджиту за семьдесят, и он живет в Рио-де-Жанейро. Он достаточно богат, чтобы удовлетворять любые свои капризы, однако сексом уже ни с кем не занимается. Из окна своей квартиры в Копакабане он подозрительно смотрит на бронзовые тела прохожих.
Люди на пляже думают о нем не больше, чем подросток с хламидиозом об Александре Флеминге [55] . Большинство из них полагают, что Раджита уже нет в живых. В любом случае никому нет до него дела.
В настоящее время существует предположение, что некоторые виды рака претерпели эволюцию и мутировали под воздействием «Перезагрузки». Выяснилось, что многие болезни, вызванные бактериями и вирусами, устойчивы к ней. Некоторые даже становятся более активными, а штамм гонореи после перезагрузки, предположительно, меняет вектор воздействия, изначально бездействуя в теле хозяина и активизируясь и становясь заразным лишь когда его гениталии преобразуются в гениталии противоположного пола.
55
Александр Флеминг (1881–1955) — британский бактериолог; впервые выделил пенициллин.
И в то же время продолжительность жизни на Западе по-прежнему увеличивается.
Ученых озадачивает вопрос, почему некоторые из тех, кто использует «Перезагрузку» ради развлечения, стареют обычным образом, в то время как у других никаких признаков старения не возникает. Кое-кто утверждает, что последние все же стареют, но на клеточном уровне. Другие придерживаются версии, что еще рано делать выводы и никто ничего не знает наверняка.
Перезагрузка не обращает процесс старения вспять; однако совершенно очевидно, что у некоторых она его замедляет. Многие представители старшего поколения, до сего времени отвергавшие перезагрузку ради удовольствия, также начинают принимать пилюли, независимо от того, имеются ли к этому медицинские показания.
Сдачу теперь называют чеканкой, или, реже, звонкой монетой.
А сам процесс перехода именуется переменка .
Раджит умирает от рака простаты в своей квартире в Рио. Ему за девяносто. Он никогда не принимал своих пилюль; и даже теперь мысль о такой возможности его ужасает. Рак распространился до костных тканей таза и яичек.
Он звонит в звонок. Проходит некоторое время, прежде чем сиделка, выключив свой сериал и отставив чашечку кофе, наконец появляется в дверях.
— Выведите меня на воздух, — сипит он. Она делает вид, будто не понимает. Он повторяет на плохом португальском. Она трясет головой.
Он вначале с трудом садится на постели, согбенный, словно горбун, и такой исхудавший, что порыв ветра может сбить его с ног, а затем плетется к входной двери.
Сиделка тщетно пытается его отговорить. И идет с ним через холл, поддерживая за руку, пока они ждут лифта. Он два года не выходил из квартиры; он перестал выходить еще до болезни: Раджит почти ничего не видит.
Сиделка выводит его на палящее солнце, они переходят улицу и направляются к пляжу Копакабаны.
Люди на пляже пялятся на старика, лысого, сгнившего заживо, в ветхой пижаме, с бесцветными, прежде карими глазами, глядящими через толстые линзы очков в темной оправе.
А он пялится на них.
Они золотисты и прекрасны. Некоторые спят прямо на песке. Почти все они совсем раздеты или носят одеяния, подчеркивающие их наготу.
И он их узнает.
Позже, много позже, о нем снимут еще один фильм. В финальной сцене старик падает на колени, как и было в реальной жизни, и из расстегнутых пижамных штанов вытекает струйка крови, сбегая по выцветшей ткани и смешиваясь с мягким песком. Он смотрит на них, переводя взгляд с одного на другого, и на его лице читается благоговейный трепет, как у человека, который научился смотреть на солнце.
Умирая в окружении золотистых людей, не мужчин и не женщин, он произнес лишь одно слово.
— Ангелы, — сказал он.
И люди, что смотрели фильм, такие же золотистые, прекрасные и измененные, как те, на пляже, поняли, что это конец.
И в том смысле, в каком это понял бы Раджит, так оно и было.
Дочь сов
Из книги Джона Обри «Реликвии язычества и иудаизма» (1686–1687; с. 262–263).
Я услышал эту историю от моего друга Эдмунда Уайлда эсквайра, которому рассказал ее мистер Фаррингдон, утверждавший, будто она очень давняя. Однажды ночью в городе Димтоне новорожденную девочку подбросили на паперть церкви, где и нашел ее наутро церковный сторож, а в руке она держала странную вещицу, совиный катышек, в котором, когда раскрошился, обнаружилось все то, что обычно содержат совиные катышки, а именно: частички кожи, и зубы, и мелкие косточки.
Старые жены города сказывали так: девочка эта — дочь сов, и гореть ей до тла, ибо родила ее не женщина. Однако мудрые головы и седые бороды тому воспротивились, и малышку отнесли в монастырь (было это вскоре после папистских времен, и монастырь стоял заброшенный, ибо горожане считали, что там обитают бесы и прочая нечисть, а также совы, и сычи, и тьмы летучих мышей, которые свили в башнях гнезда) и там ее и оставили, и одна из жен города каждый день ходила туда, кормила дитя и пеленала.