Дым и зеркала
Шрифт:
Бен вырос в маленьком городке засушливого Техаса: единственным доступным жителям видом водоемов был бассейн на заднем дворе, а путешествовать можно было лишь в пикапе с кондиционером. Потому у него и возникла идея пешком пройти вдоль берега моря в стране, где говорят практически по-английски. В городе Бена сушь была двойной: здесь гордились тем, что ввели запрет на алкоголь за тридцать лет до того, как остальную часть Америки шарахнуло сухим законом, и потом так его и не отменили; а потому Бен знал о пабах только то, что это рассадники греха, как и бары, только с более приятным названием.
Этот паб назывался «Книгой Мертвых Имен», а табличка на дверях известила Бена, что его владельцем является некий А. Аль-Хазред [59] , обладающий лицензией продавать вина и крепкие напитки. Бену стало интересно, не означает ли это, что здесь подают индийскую еду, которую он не без удовольствия отведал по прибытию в Бутл. Он задержался у указателей, решая, что выбрать: «Публичный бар» или «Салун», и спрашивая себя, что означает здесь слово «публичный» и не являются ли английские публичные бары такими же частными, как и публичные школы, но в конце концов, поскольку название напоминало вестерн, направился в «Салун».
59
«Книга Мертвых Имен» («Некрономикон») — мистическая книга, вымышленная Лавкравтом; некоторые верят в реальное существование манускрипта с таким названием. Согласно Лавкравту, чтение этой книги опасно для жизни человека, а потому она хранится в библиотеках за семью печатями. Абдул Аль-Хазред — «безумный араб», по Лавкравту, именно он написал «Некрономикон» в Дамаске около 730 г.
Там было почти пусто и пахло прокисшим пивом и позавчерашним табачным дымом. За стойкой стояла пухлая женщина с бесцветными волосами, а в дальнем углу восседали два джентльмена в долгополых серых плащах и шарфах. Они играли в домино и потягивали из граненых стеклянных кружек темно-коричневый, с обильной пеной напиток.
Бен подошел к барной стойке.
— У вас можно заказать поесть?
Барменша какое-то время чесала нос, затем нехотя ответила, что, наверное, могла бы приготовить ему по-крестьянски.
Бен понятия не имел, что это значит, и в который раз пожалел, что «Путеводитель» не снабжен англо-американским разговорником.
— А это еда? — спросил он. Она кивнула. — Хорошо. Приготовьте одну порцию.
— А выпить?
— «Коку», пожалуйста.
— У нас не бывает «Коки».
— Тогда «Пепси».
— И «Пепси».
— А что у вас есть? «Спрайт»? «Севен-ап»? «Гаторейд»?
От его вопросов она словно еще поглупела, но наконец произнесла:
— Кажется, у нас осталась пара бутылок вишневого крюшона в подсобке.
— Вот и хорошо.
— С вас пять фунтов двадцать пенсов. По-крестьянски я принесу, когда будет готово.
Усевшись за маленький и немного липкий деревянный столик и потягивая нечто шипучее ,
— Вот, пожалуйста. По-крестьянски, — сказала барменша, ставя перед ним тарелку.
Оказалось, что «по-крестьянски» — это прямоугольный кусок острого сыра, лист салата, карликовый помидор со следом большого пальца на кожице, горка чего-то влажного и коричневого, на вкус похожего на кислый джем, и маленькая черствая булочка, — и это разочаровало и опечалило Бена, который решил, что британцы относятся к еде как к своего рода наказанию. Он жевал сыр с листом салата, проклиная всех крестьян Англии за то, что они предпочитают обедать такими помоями.
Джентльмены в серых плащах, что сидели в дальнем углу, закончили играть в домино, подхватили свои кружки и подсели к Бену.
— Чего это вы пьете? — с любопытством спросил один.
— Говорят, вишневый крюшон, — ответил он. — Судя по вкусу, его на химзаводе приготовили.
— Интересно вы говорите, — сказал тот, что пониже. — Интересно вы говорите. У меня вон друг работал на химзаводе, но он никогда не пил вишневый крюшон.
Он сделал драматическую паузу и отхлебнул из кружки. Бен подождал, будет ли продолжение, но тот, кажется, выговорился; беседа замерла.
Стараясь произвести хорошее впечатление, Бен, в свою очередь, спросил:
— А вы, парни, что пьете?
Более высокий, сидевший до этого с мрачным видом, повеселел:
— Что ж, это чрезвычайно любезно с вашей стороны. Мне пинту шоггота особой выдержки.
— И мне тоже, — сказал его друг. — Я не прочь прикончить шоггота. Ха, держу пари, получился неплохой рекламный слоган! «Я не прочь прикончить шоггота». Стоит им предложить. Держу пари, они ужасно обрадуются моему предложению.
Бен пошел к барменше, собираясь заказать две пинты шоггота особой выдержки и стакан воды для себя, но обнаружил, что она уже налила три пинты темного пива. Что ж, подумал он, придется выпить за компанию, тем более что хуже, чем вишневый крюшон, ничего просто быть не может. Он сделал маленький глоток. У пива был привкус, благодаря которому, как он полагал, рекламщики охарактеризовали бы напиток как «полнотелый», но если припереть их к стенке, им пришлось бы признать, что означенное тело принадлежит козлу.
Он расплатился и стал лавировать между столиков обратно, к своим новым друзьям.
— Итак, как вы здесь очутились? — спросил тот, что повыше. — Полагаю, вы — один из наших американских братьев — хотите посмотреть самые знаменитые английские городки?
— Кстати, в Америке тоже есть город с таким названием, — сказал тот, что поменьше.
— В Штатах есть Иннсмут? — удивился Бен.
— Должен сказать, что да, — сказал тот, что поменьше. — Он все время об этом писал, тот человек, чье имя мы не упоминаем.