Дюна. Батлерианский джихад
Шрифт:
Церемония была скромной и строгой, несмотря на все попытки гостей имитировать веселье и на деланную оживленность Маниона Батлера. Новые воспоминания со временем поглотят старые. Улыбаясь – никто не видел его улыбку уже несколько месяцев, – вице-король переходил от гостя к гостю, пробуя пунши и закусывая сырами, которые он запивал молодым вином, и произносил бодрые тосты.
Жених и невеста молча стояли, держась за руки, перед скромным алтарем у входа в полный гостей павильон. Одетая в традиционное светло-голубое платье салусанской невесты, Окта выглядела как воздушное создание, милое и хрупкое рядом с мощным Ксавьером Харконненом.
Некоторые могли бы сказать, что такая скоропалительная свадьба на сестре Серены была реакцией Ксавьера на его горе, но он знал, что выбрал благородный путь. Он тысячу раз напоминал себе, что сама Серена одобрила бы такой его шаг. Вместе с Октой он сможет поставить преграду боли и печали.
Внутри украшенного цветами павильона стояла настоятельница Ливия Батлер, ее янтарные волосы сверкали в свете солнца, как золотистые полосы. Она явилась из Города Интроспекции, чтобы провести брачную церемонию. Уверенная в себе и преисполненная гордости, словно она отбросила все свои сомнения и преодолела горе, Ливия взглянула на жениха и невесту и улыбнулась мужу. Манион Батлер едва влез в свой красный с золотом костюм. Над воротником и из рукавов сорочки выпирали складки мягкой плоти.
Музыканты начали играть на своих балисетах. Сладкоголосый юный тенор начал петь медленную песню. Стоявшая рядом с Ксавьером Окта казалась погруженной в какой-то свой призрачный мир, не зная, как реагировать на так быстро изменившиеся обстоятельства. Она сжала его руку, и он, поднеся ее к своим губам, нежно поцеловал.
С момента безвременной кончины брата Фредо Окта развила в себе способность отбрасывать неприятные вещи, не давать им завладевать разумом, она никогда не увлекалась глобальными размышлениями, довольствуясь малым. Такое ограничение позволит ей сделать счастливыми себя и Ксавьера.
Со слезами, блеснувшими в его выразительных глазах, Манион Батлер подошел к молодым, чтобы соединить их руки. Выдержав долгую паузу, он с торжественным видом обернулся к своей супруге и со значением кивнул головой. Настоятельница начала церемонию.
– Мы собрались здесь, чтобы спеть песнь любви, песнь, что соединяет мужчину и женщину, песнь ранних дней цивилизации.
Окта улыбнулась Ксавьеру, и он почти вообразил, что перед ним Серена, но успел вовремя отогнать от себя ее образ. Они с Октой любили друг друга по-иному. Их привязанность будет возрастать с каждым проведенным вместе днем. Ксавьеру надо только принять то тепло, которым Окта готова так щедро с ним поделиться.
Стоя перед молодыми, Ливия произнесла традиционные слова, корнями уходившие далеко в панхристанские и буддисламские тексты древних эпох. Слова были замечательно красивы, и ум Ксавьера воспарял все выше и выше, пока Ливия Батлер связывала молодых клятвами вечной верности.
Вскоре все необходимые слова были сказаны. Разделив с Октой ритуал любви и надев ей на палец кольцо, Ксавьер Харконнен поклялся ей в вечной преданности. Даже мыслящие машины не смогут разорвать эти узы.
* * *
Любой разговор основан на допущении, что вы сможете что-то получить, если будете произносить слова одно за другим.
Аякс,
В полном смятении Иблис искал в этом положении свои преимущества. В воображении он постоянно возвращался к чудесным вещам, о которых он узнал от когитора Экло, особенно же волновали его подробности славного, хотя и закончившегося неудачей восстания хретгиров. Аякс воплощал в себе жестокость и боль той давно отгремевшей битвы.
Сможет ли когитор помочь Иблису распространить ровный огонь подготовки к восстанию среди рабов? Смогут ли они извлечь уроки из ошибок прошлых революций? Не было ли в прошлом примеров бунта доверенных лиц, таких, как Иблис Гинджо? Как может помочь ему посредник Аким?
Несмотря на все свои расследования, на способность вести манипулятивные беседы и умение заставить других людей раскрывать перед ним свои тайны, Иблис так и не нашел никаких следов существования других подпольных групп. Возможно, их руководство было рассеянным, дезорганизованным и слабым. Кто посылал ему подстрекательские письма – уже пять за истекших три месяца?
Отсутствие доказательств смущало Иблиса, потому что ему хотелось двигаться вперед, теперь, когда он решился на действие. С другой стороны, если бы организаторов сопротивления было очень легко найти, то у них не было бы никаких шансов уцелеть перед лицом идеальной организованности мыслящих машин.
После того как Иблис заставил своих рабов безупречно выполнить весь объем работ раньше положенного срока, он выговорил себе разрешение еще раз совершить паломничество в каменный замок когитора Экло. Только когитор сможет дать ответы на вопросы, мучившие Иблиса. Он поговорил с титаном Данте, бюрократом, который занимался организационными вопросами, показал ему все документы об окончании работ, и Данте разрешил ему покинуть город на несколько дней. Данте, однако, высказал недоумение по поводу того, что простой надсмотрщик проявляет такой интерес к непроизводительным философским вопросам. Такое поведение выходило за рамки положенного для обычного доверенного лица.
– Это паломничество не послужит тебе во благо, – напутствовал Иблиса Данте.
– Я уверен, что вы правы, лорд Данте, но меня это отвлекает.
Выехав из города до рассвета, Иблис изо всех сил понукал упрямого мула, пока тот тащился по каменистой пустыне, взбираясь на гору, где стоял монастырь. У подножия крутой винтовой лестницы, которая вела в башню, его уже ждал Аким, снова выглядевший очень неряшливо и казавшийся совершенно оглушенным семутой. После того как Иблис погрузил руку в электропроводящую жидкость и коснулся пальцами мыслящей субстанции когитора, он не мог понять, зачем монах все время старается притупить свои чувства. Вероятно, поток мыслей когитора был столь мощен, что широкоплечему монаху требовалось ослаблять их, чтобы в его мозгу не путались следовавшие друг за другом откровения.