Дюна. Мессия Дюны. Дети Дюны (сборник)

Герберт Фрэнк

С того дня прошла уже неделя. И только сейчас он начал полностью сознавать значение ее слов. Сейчас, сидя в тренировочном зале рядом с Суфиром Хаватом, Пауль ощутил внезапный и едкий укол страха. Он взглянул на озадаченно-хмурое лицо ментата.

– Где ты сейчас витал? – спросил Хават.

– Ты видел Преподобную Мать?

– Императорскую ведьму-Правдовидицу? – В глазах Хавата зажегся интерес. – Видел.

– Она… – Пауль запнулся, обнаружив, что не может рассказать Хавату об испытании. Запрет проник глубоко.

– Что она?

Пауль сделал два глубоких вдоха.

– Она

сказала одну вещь… – Он закрыл глаза, вызывая в памяти точные ее слова, и когда заговорил, его голос невольно приобрел что-то от голоса Преподобной Матери. – «Ты, Пауль Атрейдес, – потомок королей, сын герцога, ты должен научиться править. Это то, чему, увы, не научился ни один из твоих предков». – Пауль открыл глаза. – Это меня возмутило. Я сказал, что мой отец правит целой планетой. А она сказала: «Он ее теряет». А я сказал, что отец получает гораздо более богатую планету. А она сказала: «Он потеряет и ее». И я хотел бежать, предупредить отца, но она сказала, что его уже предупреждали, и не раз – ты, мать и многие другие…

– В общем, все верно, – пробормотал Хават.

– Тогда зачем мы летим туда? – сердито спросил Пауль.

– Потому что так приказал Император. И потому, что надежда все-таки есть, что бы ни говорила эта ведьма-шпионка. Ну а что еще изверг сей фонтан мудрости?

Пауль опустил взгляд на свою руку, сжатую в кулак под столом. С трудом, но все же он заставил мускулы расслабиться. Она наложила на меня некий запрет. Но как?

– Она спросила меня, что, по-моему, значит править, – ответил он. – И я сказал, что это значит командовать. А она на это сказала, что мне надо кое-чему разучиться.

«А старуха-то, в общем, дело сказала», – подумал Хават и кивком сделал Паулю знак продолжать.

– Она сказала, что правитель должен научиться убеждать, а не принуждать. И что тот, кто хочет собрать лучших людей, должен сложить лучший очаг и готовить лучший кофе.

– Интересно, а как, она думала, сумел твой отец привлечь к себе таких людей, как Дункан и Гурни? – спросил Хават.

Пауль пожал плечами.

– Еще она говорила, что хороший правитель должен овладеть языком своего мира, ведь на каждой планете – свой язык. Я решил, что она имеет в виду то, что на Арракисе не говорят на галакте, но она сказала, что речь совсем не об этом. Она сказала, что говорит о языке скал, растений и животных, языке, который невозможно услышать одними только ушами. И я сказал: это, наверное, то, что доктор Юйэ называет Таинством Жизни.

Хават засмеялся:

– И как ей это понравилось?

– Мне показалось, она просто взъярилась. Сказала, что таинство жизни – это не проблема, подлежащая решению, а только испытываемая реальность. Тогда я процитировал ей Первый Закон ментата: «Процесс нельзя понять посредством его прекращения. Понимание должно двигаться вместе с процессом, слиться с его потоком и течь вместе с ним». Это, похоже, ее удовлетворило – более или менее.

«Кажется, он с этим справится, – думал Хават, – но старая ведьма его напугала. Зачем она это сделала?»

– Суфир, – спросил Пауль, – на Арракисе в самом деле будет так плохо, как она сказала?

– Так

плохо не будет, пожалуй, – ответил Хават, вымучивая улыбку. – Взять, к примеру, этих фрименов, непокорный народ Пустыни; поверь, их куда больше, чем могут предположить в Империи, это я тебе могу сказать на основе даже самого грубого, в первом приближении, анализа. Там живут люди, мальчик, великое множество людей! И… – Хават приложил жилистый палец к уголку глаза, – и они ненавидят Харконненов лютой ненавистью. Но учти, ни слова об этом, мой мальчик. Я рассказал тебе это лишь потому, что считаю тебя помощником и опорой твоего отца…

– Отец мне рассказывал о Салусе Секундус, – проговорил Пауль. – Знаешь, Суфир… она, по-моему, похожа на Арракис… может, Салуса не так ужасна, но в целом – в целом звучит похоже.

– Положим, о Салусе Секундус в наши дни никто и ничего толком не знает, – возразил Хават. – Только то, что было давным-давно… больше почти ничего. Но в отношении того, что все-таки известно, ты попал прямо в точку.

– Как ты думаешь, фримены нам помогут?

– Возможно. – Хават поднялся. – Сегодня я отбываю на Арракис. А ты, пожалуйста, будь осторожнее… ради старика, который тебя любит, а? Для начала будь умницей – сядь по другую сторону стола, лицом к двери. Не то чтобы я подозревал, что в замке небезопасно: я просто хочу, чтобы у тебя формировались правильные привычки.

Пауль тоже встал, обошел стол.

– Ты летишь сегодня?

– Я – сегодня, ты – завтра. В следующий раз мы встретимся уже на земле твоего нового мира. – Он сжал правую руку Пауля выше локтя. – Держи правую руку свободной – чтобы успеть выхватить нож, и не забывай подзаряжать щит. – Он отпустил руку, потрепал Пауля по плечу, повернулся и быстрыми шагами пошел к двери.

– Суфир! – окликнул его Пауль.

Хават оглянулся.

– Не садись спиной к дверям, – сказал Пауль.

Изрезанное морщинами лицо расплылось в улыбке.

– Не сяду, мальчик. Можешь на меня положиться.

И он вышел, мягко закрыв за собой дверь.

Пауль сел туда, где только что сидел его наставник, и поправил свои бумаги.

«Еще только один день здесь, – подумал он, обводя взглядом зал. – Уезжаем. Мы уезжаем». Мысль об отъезде вдруг встала перед ним так реально, как никогда раньше. Он вспомнил еще одну вещь, которую сказала старуха: мир – это сумма многих вещей: людей, почвы, растений и животных, лун, приливов, солнц; и эта неизвестная сумма называлась природой – неопределенная, лишенная чувства «теперь», чувства настоящего момента совокупность. «А что такое – «теперь»?» – спросил он себя.

Дверь напротив Пауля с шумом распахнулась, и в комнату ввалился уродливый, глыбоподобный человек с целой охапкой оружия в руках.

– А, Гурни Халлек! Ты что, новый учитель фехтования? – спросил Пауль.

Халлек пинком захлопнул дверь.

– Ты бы, конечно, предпочел, чтобы я пришел с тобой в игры играть, ясное дело, – сказал он, окидывая зал взглядом и убеждаясь, что люди Хавата уже осмотрели его и убедились, что тут нет ничего представляющего опасность для наследника герцога: всюду остались едва заметные кодовые знаки «проверено».