Дюна. Мессия Дюны. Дети Дюны (сборник)
Шрифт:
– Фрименка-домоправительница, – задумчиво проговорила Джессика. – У нее, конечно, совершенно синие глаза…
– Пусть тебя не обманывает их внешность, – сказал герцог. – В них много внутренней силы и здоровой жизненности. Я думаю, они именно то, что нам нужно.
– Это опасная игра.
– Давай не будем к этому возвращаться.
Джессика заставила себя улыбнуться.
– В любом случае мы уже вовлечены в эту игру – в этом-то по крайней мере сомнений нет.
Она быстро проделала приемы восстановления спокойствия – два глубоких вдоха, произнесенная формула – и сказала:
– Я
– Ты должна научить меня когда-нибудь, как это делается, – заметил он. – Как ты отбрасываешь тревоги и возвращаешься к повседневным делам. Надо полагать, Бене-Гессеритские хитрости?
– Женские, – ответила она.
Он улыбнулся.
– Так вот, что касается комнат: во-первых, мне нужен большой кабинет рядом со спальней. Бумажной работы здесь будет гораздо больше, чем на Каладане. Разумеется, помещение для охраны рядом. И это, пожалуй, все. О безопасности дома не беспокойся. Суфировы парни проверили каждую щель.
– В этом я не сомневаюсь.
Он глянул на наручный хронометр.
– И проследи, чтобы все наши часы установили по арракинскому времени. Я уже велел технику заняться этим…
Он отвел прядь волос у нее со лба.
– А теперь мне надо вернуться на посадочное поле. Второй челнок, с отрядами резерва, сядет с минуты на минуту.
– Разве Хават не может их встретить, милорд? У вас такой усталый вид…
– Бедняга Суфир занят еще больше меня. Ты же знаешь, планета просто кишит харконненскими интригами. Кроме того, я должен попытаться уговорить нескольких опытных искателей Пряности не покидать Арракис. Ты знаешь – при смене правителя планеты у них есть право выбора, а этого планетолога, которого Император и Ландсраад назначили Арбитром Смены, невозможно подкупить. И он разрешил им выбирать. Около восьмисот квалифицированных меланж-машинистов и рабочих собираются вылететь на челноке с грузом Пряности, а на орбите висит корабль Гильдии…
– Милорд… – Она запнулась, не решаясь продолжать.
– Да?
«Его не отговорить от попытки сделать эту планету безопасной для нас, – думала Джессика. – И я не могу применить к нему приемы Бене Гессерит!»
– В какое время вы желаете обедать? – спросила она.
«Она не это хотела сказать, – понял он. – Ах, Джессика моя! Если б можно было оказаться подальше от этого ужасного места – вдвоем, без необходимости думать о безопасности, без всех этих забот и тревог!..»
– Поем в офицерской столовой на космодроме. – Он махнул рукой. – Вернусь поздно. И… да, я пришлю за Паулем машину с охраной. Я хочу, чтобы он присутствовал на совещании по вопросам нашей стратегии.
Он кашлянул, словно собираясь сказать что-то еще, потом, не произнеся ни слова, круто развернулся и уверенными шагами вышел в вестибюль, откуда все еще доносились звуки разгрузки. Слышно было, как он говорит в обычной надменно-командной манере (он всегда так обращался к слугам, когда спешил):
– Леди Джессика в Большом зале. Иди к ней, немедленно.
Хлопнула наружная дверь.
Джессика повернулась к портрету отца Лето. Тот был написан знаменитым Альбе в зрелые годы Старого Герцога и изображал его в костюме матадора с ярко-красным
– Будь ты проклят! Проклят! Проклят! – прошептала она.
– Что прикажете, высокородная госпожа? – Голос был женский, высокий и тягучий.
Джессика резко повернулась. Перед ней стояла угловатая седая женщина в свободном, бесформенном платье уныло-бурого цвета. Она была такой же морщинистой и высохшей, как и все в толпе, встречавшей их утром на космодроме. Все жители планеты, кого я видела, подумала Джессика, были на вид какие-то иссохшие и истощенные. Лето, правда, сказал, что они очень сильные и жизнестойкие. И, конечно, у всех были эти необычные глаза – темно-синие глубокие провалы без капли белизны. Загадочные, таинственные глаза. Джессика заставила себя отвести взгляд.
Женщина неуклюже поклонилась – такой кивок могло бы отвесить боевое копье:
– Меня зовут Шэдаут Мэйпс, высокородная. Я жду ваших распоряжений.
– Можете называть меня «миледи», – сказала Джессика. – Я не высокородная. Я состою в конкубинате с герцогом Лето – я его официальная наложница.
Снова последовал тот же странный кивок, и женщина с какой-то двусмысленностью спросила:
– Значит, есть еще и жена?
– Нет и никогда не было. Я – единственная… спутница герцога и мать его наследника.
Говоря это, Джессика внутренне усмехнулась над гордыней, прозвучавшей в ее словах. Как там у блаженного Августина?.. «Разум приказывает телу, и тело подчиняется. Разум приказывает себе – и встречает сопротивление…» Да – и в последнее время это сопротивление растет. Придется мне потихоньку отступать…
С улицы донесся странный протяжный крик. И снова: «Су-су-суук! Су-су-суук! Икккут-эй!..» – и вновь: «Су-су-суук!..»
– Что это такое? – спросила Джессика. – Я уже слышала такой крик несколько раз, когда мы ехали по городу…
– Это всего лишь водонос, миледи. Торговец водой. Но вам не придется самой иметь дело с ними. Дворцовый резервуар рассчитан на пятьдесят тысяч литров и всегда полон… – Женщина взглянула на свое платье. – Видите, миледи, я даже могу не носить здесь дистикомб! – Она хихикнула. – И все еще жива! Живой человек без дистикомба!..
Джессика промолчала. Она колебалась, не зная, о чем можно спросить эту фрименку. Ей нужна какая-то информация, чтобы управлять женщиной… но еще важнее было навести порядок в новом доме. И ей было не по себе от мысли, что главным мерилом богатства здесь была вода.
– Мой муж говорил мне о вашем титуле – Шэдаут, – сказала Джессика. – Я знаю это слово. Оно очень древнее…
– Значит, вы знаете древние языки? – спросила Мэйпс и странно напряглась в ожидании ответа.
– Языки – первое, чему учат в школах Бене Гессерит, – ответила Джессика. – Я знаю бхотани джиб, чакобса, все охотничьи языки…
Мэйпс кивнула:
– Точно так, как сказано в легенде.
«Почему я участвую в этом мошенничестве? – спросила себя Джессика. – Но пути Бене Гессерит извилисты и запутанны, и кто восстанет против их силы?..»