Дюна
Шрифт:
Герцог остановился перед Полом чуть поодаль и стукнул кулаком по столу:
– А Хават утверждал, что дом безопасен!
Пол нерешительно промолвил:
– Я тоже сперва было рассердился. И обвинил Хавата. Но опасность исходила не из дома. Все было задумано просто, умно и весьма практично. И попытка удалась бы, если бы не та подготовка, которую я получал и от тебя, и от многих, в том числе и от Хавата.
– Ты защищаешь его? – спросил герцог недовольным тоном.
– Да.
– Он стареет. Вот так. И он мог бы…
– Он умудрен опытом, – возразил Пол, – какие еще ошибки Хавата ты можешь припомнить?
– Это
Пол улыбнулся.
Лето сел во главе стола и положил руку на ладонь сына.
– Ты… повзрослел за эти дни, сын. – Он отнял руку. – Это меня радует. – И улыбнулся в ответ сыну. – Хават сам накажет себя: нам даже вместе не удастся наказать его в той же мере.
Пол глянул в ночную тьму за потемневшим окном у карты. Свет из комнаты отражался снаружи на перилах балкона. Там шевельнулась фигура – он различил форму Атрейдесов на часовом. Пол перевел взгляд на белую стену за спиной отца, потом на блестящую поверхность стола, на которой лежали его сжатые кулаки.
Дверь напротив герцога с шумом распахнулась. Вошел Сафир Хават, казавшийся куда более старым и морщинистым, чем обычно. Пройдя вдоль стола, он замер навытяжку перед Лето.
– Милорд, – начал он, глядя в точку, расположенную где-то над головой Лето. – Я только что узнал, как подвел вас. Я обязан просить отст…
– Садись и не валяй дурака, – сказал герцог. Он махнул в сторону кресла перед Полом. – Если ты и допустил ошибку, то лишь переоценив Харконненов. Плоские умы – плоские замыслы. Мы не рассчитывали на простоту. А мой сын весьма усердно объяснял мне, что сумел выжить лишь благодаря твоим урокам. Уж в этом промаха не было. Садись, говорю!
Хават сел в кресло:
– Но…
– Я не желаю более слышать об этом, – сказал герцог. – Инцидент исчерпан. У нас есть куда более насущные дела. Где остальные?
– Я просил их подождать снаружи, пока…
– Позови их.
Хават заглянул Лето в глаза:
– Сир, но…
– Я знаю, кто мне истинный друг, Сафир, – сказал герцог. – Гарни, зови людей.
Хават судорожно сглотнул.
Холлик впустил в комнату офицеров, они входили друг за другом: серьезные мрачноватые штабисты, исполненные усердия помощники их и специалисты. Люди рассаживались, в комнате застучали стулья. У стола слабо запахло рэчегом – легким стимулятором.
– Для желающих есть кофе, – сказал герцог. Он глянул на своих людей – неплохие ребята, в такого рода войне работать эффективнее трудно. Он подождал, пока из соседней комнаты внесли и подали кофе. На некоторых лицах была заметна усталость.
Наконец, с привычной маской спокойствия и уверенности на лице, он встал и, постучав костяшками пальцев по столу, потребовал внимания.
– Итак, джентльмены, – начал он, – похоже, наша цивилизация столь глубоко усвоила привычку к противоборству, что мы не можем даже выполнить простой приказ Императора, не передравшись по старинке.
Вокруг стола сухо засмеялись, и Пол почувствовал, что отец его сказал именно то, что следовало сказать, и именно тем тоном, которым можно было бы приободрить этих людей. Даже тень усталости, проскользнувшая в этих словах, была на своем месте.
– Мне кажется, в первую очередь нам следует знать, может ли Сафир что-нибудь добавить к своему сообщению о Вольном народе, – сказал Герцог. – Сафир?
Хават глянул вверх:
– После доклада
– Тебе нравятся эти люди, Сафир? – спросил человек, сидевший в дальнем конце стола.
Хават повернулся лицом к спросившему:
– Дункан Айдахо утверждает, что ими можно восхищаться.
Пол перевел взгляд на отца, потом на Хавата и отважился спросить:
– Нет ли новой информации о полной численности Вольного народа?
Хават глянул на Пола:
– По пищевым отбросам и прочим свидетельствам Айдахо заключил, что пещерный комплекс, в котором он побывал, укрывает до десяти тысяч человек. Их предводитель сказал, что правит ситчем в две тысячи очагов. Есть причины предполагать, что таких сообществ у них много. Похоже, все подчиняются человеку по имени Лайет.
– Это что-то новое.
– Здесь я пока могу ошибаться, сир. Кое-что указывает на то, что этот Лайет может оказаться и туземным божеством.
Другой человек, сидевший поодаль, тоже прочистил горло и спросил:
– Они точно имеют дела с контрабандистами?
– Караван контрабандистов с приличным грузом специи выступил из ситча в присутствии Айдахо. У них были вьючные животные, в караване говорили, что им предстоит восемнадцатидневное путешествие.
– Мне кажется, – сказал герцог, – что контрабандисты удвоили свою активность во время смуты. Это следует тщательно обдумать. Не следует придавать большого значения фрегатам, без лицензии взлетающим с нашей планеты в космос, – это происходит повсюду. Но когда они полностью избегают нашего наблюдения – это нехорошо.
– У вас уже есть свои соображения, сир? – спросил Хават.
Герцог поглядел на Холлика:
– Гарни, я хочу, чтобы ты возглавил делегацию, – посольство, если хочешь, – к этим романтикам от бизнеса. Сообщи им, что, пока они будут платить мне герцогскую долю, я буду смотреть сквозь пальцы на их операции. По оценке Хавата, подкупы и боевики, обеспечивающие их деятельность, пока обходились им раза в четыре дороже.
– Что, если об этом проведает Император? – спросил Холлик. – Он весьма ревниво относится к своим выгодам от КАНИКТ, милорд.
Лето улыбнулся:
– Всю герцогскую долю мы открыто поместим в банк на имя Шаддама IV и законно вычтем ее из затрат на вспомогательные войска. И пусть Харконнены оспорят это! Заодно мы разорим и горсточку местных жителей, жиревших под рукой Харконненов. Никаких взяток отныне!
Ухмылка искривила лицо Холлика:
– Ах-х, милорд, превосходный удар ниже пояса! Хотелось бы видеть лицо барона, когда он узнает об этом.
Герцог обернулся к Хавату:
– Сафир, ты скупил все счетные книги, которые тебе предлагали?