Дюна
Шрифт:
– Ну, хоть бы раз поймать этого парня нагишом – без цитаты!
Вокруг стола, натужно, как показалось Полу, захихикали.
Герцог обернулся к Хавату:
– Организуй на этом этаже еще один командный пост разведки и связи, Сафир. Когда все будет готово, я хотел бы увидеть тебя.
Хават приподнялся, огляделся, словно пытаясь отыскать поддержку у сидящих. За ним потянулись к выходу остальные. Люди торопились, стучали стульями, в смятении сбивались в группы.
«Все закончилось полной сумятицей», – подумал Пол, глядя в спины уходящим. Раньше заседания штаба всегда проходили и заканчивались
Впервые Пол позволил себе подумать о возможности поражения… не из страха, нет… и не опасаясь пророчества Преподобной Матери – просто оценив самостоятельно ситуацию.
«Отец блефует, – подумал он. – Наши дела складываются не лучшим образом».
И Хават… Пол припомнил поведение старого ментата на заседании… еле заметные колебания, явные признаки беспокойства.
Что-то глубоко встревожило Хавата.
– Лучше оставайся-ка здесь до утра, сын, – сказал герцог. – Рассвет уже скоро. Я извещу мать. – Он медленно и скованно поднялся на ноги. – Можешь составить в ряд несколько стульев и вздремнуть.
– Я не слишком устал, сир.
– Ну, как хочешь.
Герцог заложил руки за спину и принялся расхаживать вдоль стола.
«Как пойманный зверь», – подумал Пол.
– Ты собираешься вместе с Хаватом обдумывать вопрос о предателе? – спросил Пол.
Встав против сына лицом к темным окнам, герцог проговорил:
– Мы столько раз уже обсуждали это.
– Старуха говорила весьма уверенно, – сказал Пол, – да и та записка, которую получила мать…
– Мы предприняли ряд предосторожностей, – сказал герцог, окинув комнату диким затравленным взором. – Оставайся здесь, я хочу поговорить с Сафиром о командных пунктах. – Он повернулся и вышел из комнаты, коротко кивнув страже.
Пол все глядел на место, где только что стоял отец. Оно было пустым… оно было пустым даже тогда, когда герцог еще стоял там. Ему припомнились слова старухи: «…но для отца – ничего».
В тот самый первый день, когда Муад'Диб ехал со своей семьей по улицам Арракина, многие у дороги припоминали пророчества и легенды и осмеливались прокричать: «Махди!» То было не утверждение – вопрос, – тогда они могли только надеяться, что он-то и есть обещанный Лисан аль-Гаиб, Голос Извне. Внимание их было обращено и на мать: все слышали, что она из Бинэ Гессерит, а значит, и сама подобна Лисан аль-Гаибу.
Сафир Хават в одиночестве ожидал герцога в угловом помещении, куда его проводил часовой. В соседней комнате шумели: связисты устанавливали свое оборудование, налаживали его, но здесь было относительно тихо. Пока Хават поднимался из-за заваленного бумагами стола, герцог успел оглядеться. В комнате с зелеными стенами кроме стола было три гравикресла с поспешно споротым вензелем барона, оставившим темное пятно
– Кресла проверены и вполне безопасны, – сказал Хават. – А где Пол, сир?
– Я оставил его в конференц-зале. Надеюсь, что он все-таки отдохнет, если я не буду мешать.
Хават кивнул, подошел к двери в смежную комнату и закрыл ее, заглушив треск разрядов и пощелкивание электронных устройств.
– Сафир, – сказал герцог, – меня интересуют запасы специи, собранные Императором и Харконненами.
– Милорд?
Герцог поджал губы:
– Как известно, склады можно разрушить.
Он поднял руку, не давая Хавату возразить:
– Не стоит трогать Императора. Втайне он будет доволен, если у Харконненов возникнут затруднения. Кстати, разве может барон объявить, что погибли запасы, которых, как он уверял, у него не существует?
Хават покачал головой:
– У нас не хватает людей, сир.
– Возьми кое-кого у Айдахо. Быть может, и кто-нибудь из Вольного народа захочет развлечься космическим путешествием. Рейд на Гайеди Прим… Такая диверсия, Сафир, дает ряд тактических преимуществ.
– Как вам будет угодно, милорд.
Хават отвернулся, герцог заметил, что старик взволнован, и подумал: «Быть может, он все еще считает, что я не доверяю ему. Он должен знать, что я уже и так осведомлен о предателе. Лучше… да, лучше развеять его страхи немедленно».
– Сафир, – сказал он, – ты относишься к числу тех немногих, кому я могу полностью доверять. Есть еще одно дело, которое следует обсудить. Ты и сам знаешь, сколько усилий мы оба с тобой прилагаем, чтобы избежать проникновения предателей в войска… Но у меня два новых сообщения.
Хават обернулся и поглядел на него. Лето повторил все, что слышал от Пола.
Но старый ментат не углубился, как следовало ожидать, в расчеты, а только еще более разволновался.
Лето внимательно глядел на него и наконец сказал:
– Ты о чем-то умалчиваешь, старина. Я заметил это уже на заседании штаба – ты волновался. Так что же ты не решился выложить перед всем штабом?
Запятнанные сафо губы Хавата сжались в узкую прямую линию, лишь крошечные морщинки разбегались от них. Почти не шевеля этими губами, он произнес:
– Милорд, я не знаю даже, как и приступить…
– Сафир, мы с тобой получили не по одному шраму друг за друга, – проговорил герцог. – Сам знаешь, что ты можешь говорить мне все.
Хават, не открывая рта, подумал: «Потому-то я и люблю его. Он – человек чести и заслуживает полной преданности, в том числе и моей. Почему именно мне приходится делать ему больно?»
– Ну? – требовательно произнес Лето. Хават пожал плечами:
– К нам попал клочок записки. Мы отобрали его у курьера барона. Записка предназначалась для агента по имени Парди. У нас есть все основания считать, что Парди возглавлял здесь подполье, оставленное Харконненами. А содержание записки… может иметь или громадные последствия, или никаких… Как сложится…
– И что же было в столь важном послании?
– Это просто обрывок записки, милорд. Часть микрофибра с обычной разрушающей капсулой. Мы успели остановить действие кислоты, когда часть записки еще осталась целой. Но текст ее весьма располагает к размышлениям.