Дзен и искусство ухода за мотоциклом: исследование о ценностях
Шрифт:
Он положил карандаш, а потом… почувствовал, как что-то подалось. Будто что-то внутри напряглось слишком сильно и не выдержало. А потом стало уже слишком поздно.
Он начал видеть, что сместился со своей первоначальной позиции. Он уже говорил не о метафизической троице, но об абсолютном монизме. Качество — источник и сущность всего.
Целый новый поток философских ассоциаций хлынул в голову. Гегель с его Абсолютным Разумом тоже говорил так. Абсолютный Разум тоже независим — как от объективности, так и от субъективности.
Тем не менее, Гегель сказал, что Абсолютный Разум — источник всего, но потом исключил из «всего» романтический опыт. Абсолют Гегеля был полностью классическим, полностью рациональным и полностью упорядоченным.
Качество не таково.
Федр вспомнил, что Гегеля считали мостом между философиями Запада и Востока. Веданта индуистов, Путь даосистов и даже Будда — всё описывалось как абсолютный монизм, сходный с философией Гегеля. Федр в то время сомневался, однако, являются ли мистические Некто и метафизические монизмы самообратимыми, поскольку мистические Некто не следуют никаким правилам, а метафизические монизмы — следуют. Его Качество было метафизической сущностью, а не мистической. Или мистической? В чем разница?
Он ответил себе, что разница — в определении. Метафизические сущности определены. Мистические Некто — нет. Это делало Качество мистическим. Нет. На самом деле — и тем, и другим. Хотя он до сих пор в чисто философском свете считал его метафизическим, всю дорогу он отказывался определять его. Поэтому оно к тому же еще — и мистическое. Его неопределимость освобождала его от правил метафизики.
Потом, импульсивно, Федр подошел к книжной полке и вытащил небольшую голубую книгу в картонном переплете. Он сам переписал и переплел ее очень давно, когда не мог найти нигде в продаже. Ей было 2400 лет; «Дао Дэ Цзин» Лао Цзы. Он начал читать строки, читанные уже множество раз, но сейчас он изучал их, чтобы увидеть, сработает ли некая подстановка. Он начал читать и интерпретировать прочитанное одновременно.
Он читал:
Качество, которое может быть определено, не есть Абсолютное Качество.
И он то же самое говорил.
Имена, которые можно дать, не есть Абсолютные имена.
Это начало неба и земли.
Названное суть мать всех вещей…
Именно.
Качество (романтическое Качество) и его проявления (классическое Качество) — по природе своей одно и то же. Ему даются разные имена (субъекты и объекты), когда оно становится классически проявленным.
Романтическое качество и классическое качество вместе могут быть названы «мистическим».
Из таинства достичь более глубокого таинства — вот врата к секрету всей жизни.[13]
Качество всепроникающе.
И его применение неистощимо!
Непостижимо!
Как источник всех вещей…
И всё же, кажется, остается хрустально прозрачным, как вода.
Я не знаю, чей это Сын.
Образ того, что было до Бога.[14]
…Постоянно, непрерывно оно, кажется, существует. Черпай из него, и служит оно тебе с легкостью…[15]
Разглядываемое, но не увиденное… слушаемое, но не слышимое… хватаемое, но не тронутое… эти три избегают всех наших расспросов и так сливаются и становятся одним.
Не его восходом есть свет.
Не его заходом есть тьма
Непрекращающееся, постоянное
Не может быть определено
И вновь обращается в царство небытия
Вот почему оно зовется формой бесформенного
Образом ничто
Вот почему оно зовется ускользающим
Встречая его ты не видишь его лица
Следуя за ним ты не видишь его спины
Тот кто крепко держится за качество древнего
Способен знать первозданные начала
Которые есть неразрывность Качества[16]
Федр читал строку за строкой, стих за стихом всего этого, видел, как они подходят, совпадают, становятся на место. Именно. Вот то, что имелось в виду. Вот что он все время говорил, только бедно, механистично. В этой же книге не было ничего смутного или неточного. Она была такой точной и определенной, какой только и могла быть. Она была тем, что он говорил, — только на другом языке, с другими корнями и началами. Из другой долины он видел то, что находилось в этой, теперь уже не как историю, рассказываемую чужими, а как часть той долины, в которой жил он сам. Он видел всё.
Он разгадал код.
Он читал дальше. Строку за строкой. Страницу за страницей. Ни единого несоответствия. То, о чем он все время твердил как о Качестве, было здесь Дао, великой центральной генерирующей силой всех религий, восточных и западных, прошлых и настоящих, всего знания, всего.
Когда свой мысленный взор он обратил вверх, и узрел собственный образ, и понял, где он был и что видел, и… я не знаю, что произошло на самом деле… но сейчас то пробуксовывание, которое Федр ощущал раньше, внутренний раздрай его ума, внезапно набрал силу — как камни на вершине горы. Прежде, чем он смог остановить его, внезапно аккумулированная масса осознания начала расти и расти, перерастая в лавину мысли, выходя из-под контроля; с каждым добавочным возрастанием направленной вниз, всевырывающей массы, высвобождающей стократно собственный объем, а затем той массы, выкорчевывающей себя еще в стократном объеме, и уже это — стократно еще; дальше и дальше, все шире и шире; пока не осталось стоять ничего.
Ничего больше вообще.
Всё не выдержало под ним.
21
— Ты не очень храбрый, да? — спрашивает Крис.
— Нет, — отвечаю я и протаскиваю кожицу кружка салями между зубов, чтобы отделить мясо, — но ты будешь поражен, когда узнаешь, как я ловок.
Мы уже спустились от вершины на приличное расстояние, здесь сосны гораздо выше и перемешаны с лиственным кустарником, они как-то более закрыты, чем на другой стороне ущелья на такой же высоте. Очевидно, в это ущелье попадает больше дождя. Я делаю большой глоток воды из котелка, который Крис наполнил в здешнем ручейке, а потом смотрю на него. По его лицу я вижу, что он покорился спуску вниз, и нет необходимости спорить или читать ему лекции. Мы заканчиваем обед половиной кулька конфет, запиваем еще одним котелком воды и укладываемся на землю отдохнуть. Вода из горного ручья — самая вкусная в мире.